Александр Летуновский - Вразумитель вождей. Жизнь и подвиги Преподобного Сергия Радонежского
Гости закончили трапезу, встали, помолились.
Самый пожилой из них и, видимо, старший в группе вышел из-за стола, повернулся к Варфоломею и, низко поклонившись, сказал:
— Покорно благодарим, кормилец ты наш. Дай Бог тебе здоровья, светлая ты душа. Век помнить будем доброту твою. Пора нам и честь знать, пойдём мы.
Другие странники тоже встали, крестились и кланялись.
— Подождите, люди добрые. Скоро зима, а одежда ваша к холодам непригодна. Прошу вас нижайше, возьмите вещи тёплые, — ответил Варфоломей и вышел в соседнюю комнату.
В ожидании его возвращения странники с любопытством смотрели по сторонам. Один из них подошёл к столику у окна и стал листать лежавшую на нём книгу.
— Что там? — спросил его старший.
— Святое Евангелие. Видать, благодетель наш почитает учение Господнее.
В горницу вошёл Варфоломей, вынес зимние вещи отца и Стефана, положил их на скамейку:
— Не взыщите, люди добрые, это всё, чем я богат.
Разбирая вещи, странники наперебой благодарили хозяина. Уложив подаренную одежду в котомки, перекрестившись перед иконами и поклонившись Варфоломею, странники покинули гостеприимный дом, чтобы продолжить свой трудный, неведомый путь. Они не знали, куда идут, только Господь знал, куда приведёт их эта дорога.
Варфоломей убрал со стола, отнёс посуду на кухню, возвратился в горницу и вошёл в моленную. Взяв с полки
книгу, положил её на аналой, открыл, задумался, пришёл в себя и начал читать:
— «Приидите ко Мне, вси труждающиеся и обремененнии, и Аз упокою вы», — он оторвал взгляд от страницы и посмотрел на иконы. Некоторое время напряжённо размышлял и наконец со страстью в голосе произнёс: — Я, я из числа сих труждающихся и обремененных. — Помолчал и продолжил: — Чувствую в себе силу страстей, совесть моя трепещет суда Божия. Сосуд избранных, апостол Павел говорит о себе, что он — первый из грешников. А мне что иное о себе сказать? И внешние обстоятельства своею прискорбностью гонят меня в пустыню.
Немного подумав, Варфоломей продолжил чтение:
— «Се удалюся, бегая, и водворюся в пустыни, буду чаять Бога, спасающего мя от малодушия и от бури!» — снова помолчал, полистал книгу. — «Аще кто грядет ко Мне и не отречётся всего своего имения, не может быть Мой ученик», — Варфоломей замолк, размышляя.
В горнице хлопнула дверь. Варфоломей перекрестился и вышел из моленной. У входной двери стоял Пётр.
— Хорошо, что пришёл, я как раз собирался к тебе, — сказал Варфоломей. — Завтра сорок дней со дня кончины родителей, надо посетить их могилы.
— И я пришёл о том говорить. Утром ждём тебя, — ответил Пётр и вышел.
Варфоломею ещё надо было собраться в путь. Жить предстояло вдали от поселений, все вопросы решать самому, на чью-либо помощь рассчитывать не приходилось. Для жизни в пустыне надо было взять с собой всё необходимое, хотя бы на первое время, дальше он надеялся приспособиться к суровой жизни отшельника.
Он стал собирать всё, что, по его мнению, они со Стефаном смогут донести на себе. Прежде всего, он принёс из моленной и положил на стол икону Христа, икону Богородицы и Евангелие. Затем стал укладывать котёл, кружки, ложки, ножи, одеяла, зимнюю одежду, обувь, пилу, топоры, лопаты, он надеялся, что работать им придётся всё-таки вдвоём. Собрал другие вещи, которые могут понадобиться при одинокой жизни в лесу. Всё это ещё надо было уложить в котомки.
Остаток ночи Варфоломей провёл в молитве. Он знал, что навсегда уходит из родного дома и больше сюда не вернётся. Когда рассвело, он был готов к переходу в новую, ещё неведомую ему жизнь. Последний раз он вошёл в моленную, приложился к святым образам, поклонился родному дому и вышел за порог.
Первые лучи солнца уже осветили двор. Работник запряг в возок пару лошадей. Варфоломей вынес во двор котомки для себя и Стефана, мешок, из которого торчала рукоять топора, обёрнутые в одеяло пилу и лопаты. Уложил всю поклажу в возок. Из дома вышли Пётр, Екатерина и Климент. Следом на пороге показалась служанка с годовалым Иоанном, мирно спавшим у неё на груди. Цепляясь за широкую юбку и путаясь в её складках, за служанкой следовала белокурая двухлетняя Мария. Её пухленькое личико выражало недовольство, она не понимала, зачем её так рано сняли с теплой печки.
— Доброе утро всем, — Варфоломей поклонился.
— Утро доброе, — ответили ему.
Варфоломей поклонился работнику и служанке:
— Прощайте, дорогие мои, не забывайте меня. Спаси и сохрани вас Господь.
Работник поклонился в ответ, служанка смахнула слезу.
— Ну, усаживайтесь, — сказал Пётр и помог сесть в возок Екатерине, которая поддерживала свой отяжелевший живот. Восьмилетний Климент резво запрыгнул следом. Варфоломей и Пётр сели впереди. Возок выехал за ворота.
Покровский монастырь в ХотьковеПодъехали к монастырю. Первым с возка спрыгнул Климент. Пётр помог слезть Екатерине.
— Вы идите, а я схожу за Стефаном, — сказал Варфоломей и направился к воротам.
С помощью племянника Пётр стал поправлять могилы родителей и Анны. Екатерина стояла рядом, прикрывая глаза от лучей ещё тёплого и яркого солнца. Подошли старшие братья. Стефан поклонился Петру и Екатерине, привлёк к себе и поцеловал Климента. Несколько минут стояли молча. У каждого были свои отношения с усопшими, каждый просил у них прощения и ещё раз с ними прощался.
— Прости, Господи, им грехи их вольные и невольные и даруй им Царствие Небесное, — прошептал Стефан.
Последний раз поклонились дорогим могилам и направились к воротам. Позади всех шли Стефан и Варфоломей. У возка остановились.
— Ну что, уходишь от нас? — спросил Пётр, обращаясь к Варфоломею.
— Да, братец, оставляю я мирскую суету, ухожу в служение Господу нашему.
— А ты что решил? — повернулся Пётр к Стефану.
— Уступаю настойчивым просьбам брата, пойду с ним.
— Простите меня, родные мои, если кому чем не угодил, — Варфоломей низко поклонился младшему брату и его жене. — Не забывайте меня, я же буду молиться о вас, буду просить Бога, чтоб Он дал вам всем здоровье, благополучие, силы и разумение в воспитании детей ваших.
Варфоломей обнял каждого и с каждым троекратно поцеловался.
— Удачи тебе, Варфоломей, и тебе, Стефан, на пути избранном. Господь поможет вам. — Пётр смахнул скупую слезу.
— Если совсем тяжко будет, если силы покинут вас, возвращайтесь, всегда рады вам будем, — молвила Екатерина, в отличие от мужа не сдержавшая слёз.
— Спасибо, родные мои, — тихо сказал Варфоломей, отвернулся и приложил руку к глазам.
Стефан присел, привлёк к себе Климента:
