Владимир Рудный - Готовность № 1 (О Кузнецове Н Г)
Чтобы представить себе условия подобного плавания, расскажу об осеннем походе подводной лодки "Л-7", присоединенной к дивизиону заградителей в океанском районе в октябре 1938 года. Японское море и Татарский пролив проходили в шторм с лоцманами на борту. Командующий дал командиру "Л-7" Д. Г. Чернову задание: высадив на Северном Сахалине лоцманов, выйти в Охотское море и там в течение десяти суток каждые два часа передавать в эфир метеоусловия. Самым трудным было высадить лоцманов. Двое суток штормовали в Сахалинском заливе, зашли наконец в ближайший порт, стали на якорь, спустили шлюпку с гребцом и лоцманами, едва она двинулась - местные жители на берегу разбежались, они еще не видели ни одной подводной лодки и решили, что высаживаются японцы. Гребец вернулся с запиской-предупреждением лоцманского пункта: фарватер узок, опасен, разворачиваться нельзя, надо ждать вечера, когда прилив сам развернет корабль, тогда и выходить. Но выход по фарватеру - строго по трем створам, а створные знаки не освещаются. Пришлось послать шлюпку, чтобы повесить на створы фонари "летучая мышь". Так снова вышли в бурное море и успели к сроку в район, где должны были помогать полетам авиации. Выполнив приказание комфлота, "Л-7" направилась к конечной цели похода через Первый Курильский пролив. Но здесь ее поджидал японский эсминец. На палубе киносъемочные аппараты, пушки наведены на советский корабль, эсминец затеял опасные маневры, стараясь выжать "Л-7" на мель. "Л-7", сколько могла, уклонялась вправо, чтобы не столкнуться с эсминцем, и продвигалась вперед. В критическую минуту Чернов приказал поднять сигнал по международному своду: "Ворочаю влево", дал два гудка, но продолжал движение прежним курсом. За ту минуту, пока японцы размышляли о смысле сигнала и намерениях русских, "Л-7" проскочила в нескольких метрах от кормы эсминца и вскоре присоединилась к дивизиону у плавбазы "Саратов".
Бои у Хасана длились две недели. И тогда звучало предостережение: не поддаваться на провокации. Но одновременно и не давать спуску агрессору, не разрешать ему безнаказанно летать над нашими водами, базами, городами, остановить, дать почувствовать, что, прощупывая нашу готовность к бою, он получит отпор. Флоту выпало малыми силами поддерживать армию. Помимо дежурств подводных лодок действовали и надводные корабли, сопровождая в залив Посьет флотилию шхун, барж, мобилизованных рыболовецких судов с войсками и боеприпасами. Тральщик "Ара" сам перевез пятьсот красноармейцев предел его возможностей. "Гагару" превратили в плавучий госпиталь с операционной для срочной помощи раненым, "пластун" выручал нашу роту на острове в устье реки, впадающей в Японское море, остров штурмовали японцы. Кто знает, не удержи рота остров, японцы, возможно, вышли бы на дорогу к главной базе.
В разгар боев на Хасане флот получил предупреждение: возможен налет авиации на Владивосток. В достоверности этого Кузнецов не был уверен. Но "лучше сыграть три ложные тревоги, чем прозевать одну действительную", в чем он убедился, когда на Картахену бомбы падали до сигнала тревоги.
Что подразумевал Кузнецов, говоря: "Флоту необходима постоянная готовность"? Прежде всего умение воевать, достигаемое повседневной боевой подготовкой, учениями, тренировками. Но как при внезапном нападении быть в готовности немедленно отразить удар? В Корабельном уставе 1939 года записано: "Готовность № 1 (боевая тревога). Весь личный состав на своих местах по боевому расписанию. Средства корабля полностью изготовлены к немедленному действию". Это - в походе, на стоянке, на рейде. Но как держать весь флот, такой разнородный и сложный организм, в постоянной высшей готовности к бою? Флот - это не только плавающие корабли. Это и авиация, и береговая оборона, и служба связи и наблюдения, и множество других формирований, включая такое огромное, как тыл, в те годы Главвоенпорт, в нем ремонтные базы, доки, всевозможные цехи, даже мастерские для изготовления весел, устроенные поближе к буковым лесам, все склады - от продовольственных и вещевых до боепитания и горючего, все службы, необходимые для того, чтобы оружие было готово к бою. К слову, с начала 1938 года комфлот, на удивление работникам тыла, ввел непривычные, но обязательные тренировки: "Тыловое обеспечение боевых операций". Он знал, помнил: все начинается с берега, срочный выход в плавание невозможен, если какая-либо из служб на берегу не в состоянии быстро дать кораблю все необходимое для боя лишь потому, что кто-то из ее работников не окажется на месте. Элементарно, но знакомая всем общежитейская беда должна быть в условиях военной службы напрочь исключена. Между тем люди флота, как и все люди, не только работают, но и отдыхают, хотя и живут в более строгом режиме и ритме. Строже служба на корабле, но и там существуют дни, а точнее, часы увольнения личного состава. Непросто до окончания срока увольнительной вернуть на корабль людей при внезапной необходимости. Еще труднее заменить отсутствующего на боевом посту.
Но войны, как известно, в наш век заранее не объявляют. На ТОФе, на пограничном флоте далекого района, прежде других задумались над тем, что позже распространилось на все флоты, - над системой ступенчатой готовности. Штаб флота, начальником штаба стал В. Л. Богденко, он вернулся из Испании, и особенно начальник оперативного отдела М. С. Клевенский, в прошлом командир подводной лодки, а в будущем командир либавской базы, занялись этой сложной работой в таком темпе и напряжении, что Кузнецов, вспоминая, выделял неистощимую энергию операторов. Они не стеснялись среди ночи разбудить любого начальника, если возникала нужда в четком ответе или совете. Операторы штаба и соединений разобрали до деталей всю организационную систему, ее взаимосвязь и взаимозависимость, чтобы расписать, как по условному сигналу перейти от обычной готовности, постоянной, к высшей. В то лето в эту работу вовлекли всех командиров. Г. И. Щедрин рассказывал мне, что и на "Щ-110", и на других подводных лодках дни уходили на подсчет, расчет по часам, по минутам, кто и что должен по тревоге делать на боевом посту, в боевой части, на корабле, в подразделении, в соединении, в береговых службах. Командующий советовал подводникам подумать, как "поднять потолок атакующей авиации". Это означало: не допускать атаки с малых высот, если противник застигнет корабль в надводном положении. В виде опыта на "Щ-110" установили лучший из зенитных крупнокалиберных пулеметов того времени, специально изготовленный из нержавеющей стали. На вечере памяти Николая Герасимовича адмирал А. Т. Чабаненко рассказывал, как в тот год тревожила комфлота незащищенность подводных лодок на стоянке от нападения с воздуха. Дивизион, которым командовал Чабаненко, выйдя в отдаленную от Владивостока бухту, отрабатывал новый маневр - срочное погружение прямо на стоянке. Внезапно на торпедном катере в бухту пришел Кузнецов: "Что будете делать при воздушном налете?" - "Погружаюсь!" - ответил Чабаненко. "Считайте, что налет происходит!" Комдив скомандовал, и по движению головного корабля все остальные легли на грунт. "В годы Великой Отечественной войны, - сказал Чабаненко, - этот маневр получил признание и распространение".
