Тони Санчес - Я был драгдилером "Rolling Stones"
«Ерунда», — подумал Мик и почти сразу в интервью телевидению сказал: «Я считаю, что моя личная жизнь — это мое дело. Я ответственен только перед самим собой».
В этот вечер тысячи длинноволосых молодых людей благодарили Бога и праздновали в Гайд-парке и Вестминстерском аббатстве чудесное избавление Мика Джаггера и Кита Ричардса.
Это была победа «детей цветов».
7
Спустя некоторое время Кит обнаружил, что деньги могут почти все. После того как его оштрафовали на пятнадцать фунтов за езду без водительских прав, он долго совещался с одним из своих водителей. О чем они говорили, я точно не знаю, но вскоре после этого Кит как-то подошел ко мне похвастаться.
— Взгляни, Тони, я все сдал. — Он протянул мне новенькие права.
— Н-да, — пробормотал я, — ты, верно, загипнотизировал экзаменатора?
Несмотря на наличие прав, Кит, казалось, имел довольно смутные представления о том, как управлять автомобилем.
Он купил роскошный «Бентли С-3» с автоматической коробкой передач и попросил поначалу поездить с ним, чтобы приобрести необходимую уверенность. И хотя Кит имел вредную привычку периодически вилять на обочину, машина с таким надежным рулевым управлением и тормозами прощала ему и это. На ней он мог брать повороты на скорости 130 км/час и даже больше. Анита, правда, высмеяла его покупку. Она заявила, что для стариков это самая подходящая машина, конечно, но она совершенно не стильная по сравнению хотя бы с «роллс-ройсом» Брайана. Ее насмешки упали на благодатную почву. Кит до сих пор не был уверен, что Анита навсегда бросила Брайана, и любое сравнение не в его пользу сильно его задевало.
Тогда он поговорил с водителями группы, и один из них посоветовал ему купить редкий старый «мерседес», бывшую служебную машину нацистского штаба. Сейчас он ржавел в гараже в Восточном Лондоне, и, вероятно, за тысячу фунтов его Киту отдадут. Восстановленный, он будет стоить втрое дороже.
Анита всегда испытывала любопытство к нацистской атрибутике. Это проявилось, в частности, когда она купила Брайану полное нацистское обмундирование. И конечно, она была в совершенном восторге, когда Кит рассказал ей об этой машине.
— Просто фантастика, фантастика, — повторяла она. — Да, это машина для настоящего мужчины. Можешь себе представить, какие лица будут у людей, когда ты будешь проезжать мимо в настоящей нацистской штабной машине?
Машину отогнали к механику в Восточный Лондон, чтобы он полностью перебрал двигатель и отремонтировал кузов. В результате на сиденьях теперь покоились новые кожаные накидки, сама машина была перекрашена в хаки, двигатель и коробка передач были полностью модернизированы. Счет пришел на две тысячи, однако автомобиль выглядел просто великолепно. Он был около пяти с половиной метров в длину, длиннее и больше «роллс-ройса», и у него был складной верх, который можно было опустить и сложить (как и делали оккупанты, когда махали из машин приветствующим их толпам). Кит только восхищенно вздохнул, когда я выкатил на нем из гаража, и мы поехали на квартиру, которую он снимал вместе с Миком на Честер-Сквер, в Белгравиа.
— Это самая красивая машина в мире, — сказал он. — Брайан и Мик наверняка просто не поверят своим глазам.
Хотя Кит никогда прежде не водил машин с ручной коробкой передач, он настаивал на том, чтобы я начал учить его управлять «мерседесом» немедленно. Основные принципы он ухватил за несколько минут, и мы помчались на скорости 110–120 км/час в Мэйфэйр. Только здесь мы с Китом могли спокойно пить пиво в пабах без боязни быть узнанными.
После нескольких кругов по Честер-Сквер мы, словно Адольф Гитлер и Мартин Борман, отправились покорять Лондон. Я чувствовал себя как на карнавале. Люди на тротуарах застывали и восхищенно смотрели сначала на машину, а потом на знаменитого музыканта, управлявшего ею. Когда поклонники выкрикивали его имя, Кит покровительственно взмахивал рукой. Так мы доехали до «Сэндс», шикарного ресторана на Бонд-стрит. Там мы остановились и попили кофе с сандвичами.
— Потрясающая машина, — восхищался Кит, — от нее просто сносит крышу.
К несчастью, его восторг был недолог.
Когда он вновь сел за руль и сразу же врубил первую скорость, двигатель заскрежетал, и даже после того, как он выжал сцепление, это все равно продолжалось. После пары неудачных попыток он попросил меня помочь.
— Я уж думал, ты никогда не попросишь, — сказал я, садясь за руль.
Однако меня тоже ждала неудача. Очевидно, заклинило тормоза.
Кит запаниковал.
— Черт, Тони, нужно убираться отсюда. Если меня кто-нибудь тут увидит… — И затем, прежде чем я успел сориентироваться, что происходит, он добавил: — Попробуй его починить. Тони, я пас. — И, поймав проезжавшее мимо такси, уехал.
Я вызвал механика, и он починил тормоза. Позже вернулся Кит и подвез меня от Белгравиа до моего дома в Килбурне. Мы ехали по Эджвар-роуд с привычной для Кита скоростью в 90 км/ч. Пока ехали, он научился переключать скорости и трогаться с места, после чего понял, что, в общем, этой машиной управлять ненамного сложнее, чем автоматическим «бентли».
Но вот остановить огромный «мерседес» было куда труднее, чем «бентли», и мы проехали два светофора на красный свет, после чего врезались в багажник машины, мирно стоящей в третьем ряду.
Я предвидел возможность аварии, поэтому изо всех сил уперся ногами в пол и остался невредимым. Кит тоже был цел.
— Долбаный придурок! — орал он. — Какого хрена он здесь остановился?!
— Кит, — проговорил я, сдерживаясь, чтобы не перейти на повышенные тона. — Парень просто стоял. Столкновение целиком на твоей совести.
— Тогда лучше улаживай все сам, Тони. У меня сейчас нет времени.
Он поймал такси и уехал, а я остался посреди запруженной дороги наедине с разбитым нацистским «мерседесом» и разъяренным водителем «кортины». Кое-как мы договорились, но машину, конечно, пришлось отдать в починку. Заново ремонтировали ее целый год. Это происшествие ясно показало мне, как отличался по характеру Кит от Брайана. Брайан нуждался в людях. Ему требовалось постоянно собирать вокруг себя друзей, чтобы быть уверенным в том, что он им нужен. Кит же был в этом смысле железным человеком. Он использовал многих, но ни в ком не нуждался. Однажды мы с ними говорили о смерти Тары Брауни. Кит высказал мнение, что некоторые люди слишком ранимы, и у них просто такая судьба — умирать молодыми.
— Так что ты, дружок, не доживешь до тридцати, — ухмыльнулся он, обращаясь к Брайану.
— Знаю, — хмуро и серьезно отозвался Брайан, и мы с Китом смутились.
