М.И. Владимиров - М. В. Фрунзе. Военная и политическая деятельность
Итак, задача Южной группы в середине марта была решительно изменена. Если ранее, руководствуясь указаниями Совета Обороны, главком приказал "…вести самые энергичные активные действия в сторону Туркестана…"{103}, то теперь от Восточного фронта потребовалось во что бы то ни стало восстановить положение на уфимском направлении, сняв все, что можно, с других направлений, в частности с туркестанского. При этом главком прямо указал, что "наступление в туркестанском направлении временно может быть приостановлено"{104}.
Лично для М. В. Фрунзе прежняя задача была особенно привлекательной. Он был направлен партией на Восточный фронт из края текстильщиков и, как бывший председатель Иваново-Вознесенского губкома РКП (б) и губисполкома, лучше, чем кто-либо другой, знал, как остро нуждается вся страна и его соратники по революционной борьбе, иваново-вознесенские рабочие, в туркестанском хлопке. К тому же, как уроженец Туркестана, Фрунзе, принимая командование войсками Южной группы, обещал своим землякам, героически отстаивавшим власть Советов: "…приложу все усилия к тому, чтобы желанная помощь пришла к вам как можно скорее"{105}. С огромным подъемом вел командующий Южной группой свои войска по указанному направлению; к середине марта Южная группа выполнила поставленные ей ближайшие оперативные задачи, овладев средним течением реки Урал, от Уральска до Орска.
Во второй половине марта, когда на северном крыле и в центре Восточного фронта противник рвался к Волге и Вятке, Главное командование считало целесообразным приостановить дальнейшее развитие достигнутого на южном крыле успеха, чтобы часть сил и средств Южной группы передать армиям, которые с трудом сдерживали натиск превосходящих сил противника.
Однако М. В. Фрунзе вовсе не намеревался оказаться в стороне от решения главной задачи, поставленной Восточному фронту, тем более в тот момент, когда обстановка быстро ухудшалась, а фронтовое командование не имело четкого плана действий. Он ясно понимал, чем грозит не только Восточному фронту, но и всей стране дальнейшее развитие уфимского прорыва, и обдумывал способы активного противодействия наступлению колчаковцев.
В очередном разговоре с командующим Восточным фронтом С. С. Каменевым, состоявшемся 25 марта 1919 г., Фрунзе прямо поставил вопрос: "Как вы дальше представляете себе деятельность войск моей группы? Я имею в виду необходимость действий на каком-либо из участков Востфронта, ибо туркестанские задачи, по-видимому, отходят сейчас более или менее в далекое будущее". И тут же сообщил исходную идею своего замысла: "… я части этой (25-й. — Прим. ред.) дивизии вывожу сейчас на линию железной дороги Самара Бузулук, где намерен их пополнить и где… они будут служить прочным обеспечением нашего Уфимского, пока что неустойчивого, фронта. Эти распоряжения уже сделаны и исполняются…"{106}.
Так было положено начало созданию группировки советских войск для нанесения мощного контрудара во фланг Западной армии противника, стремившейся прорваться к Волге.
В данном эпизоде проявились важные черты полководческого искусства М. В. Фрунзе: большая масштабность замыслов, объективная оценка обстановки, глубина предвидения. В этом же разговоре Фрунзе сообщил перехваченные данные противника о возможности прибытия английских интервентов в район Гурьева, где скопились огромные запасы нефти и керосина. Отметив важное политическое, экономическое и стратегическое значение этого района, Фрунзе выдвинул смелую идею: "Нельзя ли занять Гурьев при помощи посылки экспедиционного отряда морем? …Я мог бы оказать значительное содействие ускоренным продвижением к югу, если бы со стороны Астрахани морем или сухим путем двинут был отряд силой примерно в один полк пехоты, полк кавалерии и при одной батарее"{107}.
Сложная обстановка не позволила сразу осуществить это предложение. Но о том, насколько оно соответствовало жизненным потребностям страны, говорит телеграмма, посланная В. И. Лениным в Астрахань члену Реввоенсовета отдельной 11-й армии К. А. Мехоношину 24 апреля 1919 г. Владимир Ильич предложил немедленно обсудить, "нельзя ли завоевать устье Урала и Гурьева{108} для взятия оттуда нефти, нужда в нефти отчаянная"{109}.
Так во всех помыслах и делах Фрунзе проявлялся его партийный и государственный подход к решению конкретных задач, его стремление претворить в жизнь указания В. И. Ленина, политику партии большевиков.
Решимость партии преодолеть все трудности и разгромить интервентов и белогвардейцев выразил проходивший 18–23 марта 1919 г. VIII съезд РКП (б). Съезд окончательно определил курс военной политики и очередные задачи защиты социалистического Отечества: сохраняя в руках партии — большевиков безраздельное руководство обороной страны и вооруженными силами, завершить в ужатые сроки строительство многомиллионной регулярной Рабоче-Крестьянской Красной Армии с твердым централизованным управлением, хорошо поставленной партийно-политической работой, с крепкой сознательной дисциплиной. Партия большевиков своевременно вскрыла замыслы интервентов и белогвардейцев, которые начали готовить общее наступление, чтобы нанести по Советской Республике решающий удар. Всех работников партии VIII съезд РКП (б) призвал удвоить бдительность и энергию, мобилизовать все силы на решительный отпор врагам революции.
Для коммунистов Восточного фронта, как и для всей партии, решения VIII съезда РКП (б) послужили программой и мощным стимулом дальнейшего усиления организаторской, мобилизационной и политико-воспитательной работы в войсках и среди населения прифронтовой полосы.
В конце марта в центре Восточного фронта противник сломил сопротивление измотанной в непрерывных боях 5-й армии и, развивая свой успех, создал реальную угрозу охвата ее флангов и выхода в тыл 1-й армии, которая к тому времени овладела значительной частью Южного Урала. Поскольку часть сил Южной группы и 1-й армии пришлось послать на помощь отходящим войскам 5-й армии, противник в начале апреля овладел наступательной инициативой и на южном крыле Восточного фронта.
Командующий Западной армией генерал Ханжин считал, что противостоящие ему войска 5-й и 1-й советских армий в основном уже разбиты, и 3 апреля отдал директиву о завершении их разгрома неотступным преследованием и овладении Стерлитамаком и Оренбургом. При этом Ханжин требовал: "Преследование вести на подводах, беспощадно истребляя добровольческие части противника, а также… интернациональные, уничтожая всех комиссаров"{110}.
Теснимые превосходящими силами противника с востока, северо-востока и юга, 5-я, 1-я, Туркестанская и 4-я армии отходили с боями в район восточнее Симбирска и Самары и севернее линии Оренбург — Уральск. В итоге отступления 2-й и 5-й армий по расходящимся направлениям между их флангами в центре Восточного фронта образовался разрыв шириной до 150 км. Войска Колчака продолжали продвигаться вперед, стремясь превратить свои оперативные успехи в крупную стратегическую победу.
