Виктор Фомин - Семь бед (рассказы)
- Выходи на связь с Серегой и наводи его к нам, если сам не сориентируется, не по себе мне что-то. А я с Женькиной тройкой пойду гляну на труды ночные.
Чем ближе к лежащим на земле телам подходили ребята, тем сильнее сжималось сердце: убитые были в такой же, как у них, форме. Шедший первым Ложкин остановился, обернулся к остальным побелевшим лицом и крикнул не таясь:
- Братцы, это ж наши! Серегина тройка и майор...
Всех как громом поразило. Игорь опустился на землю, выпустил автомат, обхватил голову руками:
- Не пойду... сами смотрите...
Он так и сидел, держась за голову, уставившись в пустоту и раскачиваясь из стороны в сторону, пока ребята осматривали место трагедии. Подошел Женька, держа в руке разбитую радиостанцию:
- Вот, почему-то у майора была... Пойдем на пост, на связь надо выходить да сниматься отсюда к чертовой матери. Я ребят пошлю, они наших наверх поднимут.
- Кто из них командира?..
- Сергей. Может, подумал, что на духов напоролись, а может, машинально... Остальных МОНка сразу положила, а его из пулемета.
- Это я. Как же мне одному домой теперь, Жека? Вот я приду к Сережкиной матери и скажу: "Не ждите, тетя Лена, Серегу, я его убил", так, да? Что ж он в Леню-то, а не в меня?
Когда они вернулись в окопы, Ложкин собрал тройку Игоря и настрого запретил оставлять его одного хоть на секунду:
- Боюсь, сделает чего с собой или с ума сойдет, шутка ли - брата застрелил. Держитесь вплотную, чтоб один из вас всегда его тенью был. Если что - хоть прикладом по башке, лишь бы руки на себя не наложил.
Принесли погибших, подвели итоги происшедшего. Никто никогда не узнает, почему майор забрал радиостанцию у связиста и солгал на вопрос Леонида о своем местонахождении. Ясно было одно: из-за его действий произошла беда. Через некоторое время по радио передали приказ сниматься и срочно своим ходом выдвигаться к новому месту сбора: где-то что-то пошло не так, и обстановка изменилась. Из короткой радиограммы узнать подробности невозможно, поэтому старшина, получив от взвода поддержки подтверждение, повел группу на соединение с ним, чтобы дальше вместе двинуться форсированным маршем к указанной точке. Все это время Игорь не отходил от Сергея, не произнес ни слова. До соединения со взводом шел рядом, меняя то одного, то другого из ребят, несших самодельные носилки с его телом. Когда встретились со своими, привычно перестроились: мобильные тройки разведчиков скинули часть груза на плечи основной группы и разбежались в охранение. Байтимиров хотел оставить Игоря, но тот мотнул головой, пожал холодную руку Сергея, словно прощаясь, и пошел на свое место: передовой дозор на левом фланге. Старшину догнал взводный Андрей:
- Впервые у нас такие потери, как в наступательном бою. Надо же, в самом конце срока... Как ты?
- Так же, как и все. Я-то очухаюсь, а вот Игорь... Даже представить страшно, каково ему сейчас. И обвинить некого, и отомстить некому. Может, перевести его опять к тебе? Боюсь, смерти искать станет.
- Не пойдет он обратно, да и смерти здесь кругом полно, каждый с собой на плече носит. Если не выдержит, то везде ее найдет. И от боевых его никто не удержит. Хотел ему сказать что-нибудь вроде того, что он теперь за двоих жить должен, но не смог. Да и какие тут слова найдешь? Буду просить, чтоб меня с ним отпустили Серегу домой отвезти. Родным как напишем: "погибли, охраняя границу", или "по трагической случайности"?
- Не знаю, наверное, лучше "по случайности", а то секретность эта, сложности всякие, чтоб им...
Но заполнять похоронки пришлось не старшине и не Андрею, и в них написали: "погиб в бою". Во всех двадцати девяти, в том числе и на Игоря, и на старшину. О подробностях того тяжкого боя возвращавшиеся к нам в гарнизон дослуживать после командировки и госпиталей ребята рассказывали мало и неохотно. Слишком нелегким был груз, лежащий на их душах, слишком свежими были раны. Отряд на марше попал в засаду, устроенную многочисленной бандой. Их пропустили внутрь кольца, под перекрестный огонь. Первыми погибли дозоры: идущие в отрыве от основных сил, не имеющие возможности толком укрыться или отступить, они дорого отдавали свои жизни, оповещая стрельбой отряд о нападении. Нападавшие не знали, с кем столкнулись - тихо снять охранение духи не смогли. Попытавшиеся с ножами напасть на идущих в тыловых дозорах разведчиков были мгновенно убиты врукопашную или расстреляны в упор, а на выстрелы из "бесшумок" по фланговому и передовому охранению оставшиеся отвечали яростным и точным огнем. Их выстрелы были словно прощальный салют товарищам. При первых звуках стрельбы отряд попытался изготовиться к обороне, резервные группы под огнем кинулись к дозорным: если не спасти, то хоть отбить оружие и не отдать тела друзей на поругание...
Трудно сказать, что почувствовал Игорь, когда сбитый выстрелом из винтовки с глушителем, захрипев, упал его связист. Нелегко представить, что он думал, оттаскивая его тело за валун и поливая длинными очередями начавших подниматься навстречу духов. Он сделал все, что мог для своих товарищей, как для живых, так и для мертвых. Он не искал в том бою своей смерти. Ребята видели - он не лез под пули, дрался грамотно. Игорь и оставшийся с ним сапер прикрывали до последнего друг друга и стрелка, оттягивающего убитого связиста к основной группе. Духи поняли, что живыми их не взять, и открыли огонь на поражение. Они ужами выкручивались из-под пуль противника на ровном месте, без промаха разя каждого, кто попадал им в прицел, и почти добрались до спасительных камней, когда попали под огонь вражеского станкового пулемета. Оба получили по нескольку ран, пока преодолели этот продуваемый смертью участок. Отстреливаясь и помогая друг другу, протянули еще несколько метров навстречу своим, заставили на время замолчать пулемет противника, перестреляв его расчет, но на смену убитым духам поспешили другие, и пулемет вновь заработал. Игорь и его напарник были убиты на глазах у тянувшихся к ним на помощь друзей. Говорят, на миру и смерть красна...
Отряд терял драгоценные жизни своих людей, сражаясь до последнего, отвечая несколькими смертями на одну. Прижатые перекрестным огнем к ровному дну широкого ущелья, практически не имея возможности укрыться и расстреливаемые с трех сторон, пограничники два с половиной часа отбивались от наседающих духов, не позволив им захватить ни одного павшего, ни одной единицы своего оружия. Никто не струсил, никто не поднял руки и не попросил пощады. Раненые продолжали стрелять, пока не теряли сознания от боли или потери крови, потому что уцелевших почти не оставалось и оказать всем помощь они не могли. Духи дорого заплатили за нападение. На помощь остаткам истерзанного отряда, из последних сил сдерживающего одуревшего от пролитой чужой и своей крови противника, подоспели десантники, и банда численностью более девяноста человек была полностью уничтожена.
