Вячеслав Лебедев - Фрунзе
Чем ближе пробирались шпики и переодетые полицейские к трибуне, тем плотнее становилась толпа. Шагах в восьмидесяти-ста от трибуны рабочие стояли, держась за руки. Это была уже заградительная цепь пролетарской охраны, боевики-дружинники. Арсений спокойно закончил речь и исчез.
— Как в воду канул… — сокрушенно рапортовали полицейские исправнику.
Еще азартнее, принялась полиция выслеживать нёуловимого Арсения. Сбившиеся с ног сыщики в первых числах февраля 1907 года сообщили Перлову, что Арсения только что видели в поселке Дмитриевке возле уездной земской больницы. Перлов как раз приехал откуда-то домой. Он даже и коня выпрягать не стал, прямо помчался в санках к больнице.
Он подозревал, что Арсений у одного из неблагонадежных врачей больницы. И он не ошибся: в квартире жившей при больнице врача Дымской Арсений, сопровождаемый верным другом Павлом Гусевым, как раз проводил беседу с сочувствовавшими партии медицинскими работниками, которые могли быть, в свою очередь, использованы как агитаторы.
Поляна возле больницы, занесенная снегом, была безлюдна. Дело было уже после полудня, а зимний день короток. Но Перлов был опытен и терпелив. Он поставил сани с лошадью у ворот одного из прилегавших к полянке дворов, а сам прошел в него. Долго сидел там Перлов, не сводя глаз с больницы.
Уже начинало смеркаться, когда из больничных ворот показались два человека. Один из них легонько прихрамывал, а это, по данным полиции, была одна из главных примет Арсения. Не теряя ни секунды, Перлов выскочил на улицу.
У спутника Фрунзе, ткача Павла Гусева, был зоркий глаз. Он ткнул Арсения в бок:
— Перлов! Нас выследили. Облава!
Фрунзе на миг представил себя в лапах у палача. Вот он — мастер пыток, скулодробитель Перлов. Надо прорываться! Фрунзе припал на колено, прицелился. Грянули выстрелы.
— Павел, стреляй ты, заело в подаче…
Гусев тоже нажал курок.
Перлов присел на корточки за кузов своих саней и тоже принялся стрелять. Из домов начали выскакивать люди. Донесся топот лошадей. На выстрелы мчалась конная полиция.
Сбежав с высокой железнодорожной насыпи, которая пролегала возле самой больницы, Фрунзе и Гусев нырнули в одну из улочек поселка…
Перлов был взбешен и обескуражен.
— Сейчас бунтовщик Арсений напал на меня и пытался убить, стрелял несколько раз, — доложил он начальству.
Теперь Арсению, если бы его поймали, угрожала смертная казнь.
Но Арсений был Арсением только в Шуе. В Петербурге, в Политехническом институте, на каждую зачетную сессию аккуратно являлся способный и старательный студент Михаил Фрунзе. Именно таким помнили его академик А. А. Байков и заслуженный профессор М. А. Павлов, тогдашние его педагоги по Политехническому институту. Профессора с удовольствием ставили высшие отметки в зачетную книжку этого студента. Он даже обогнал своих однокурсников и по ряду наук числился уже на четвертом курсе.
— Замечательные способности! — говорили о нем профессора.
Труднейшие предметы успешно сдавал Михаил Фрунзе. И никому из почтенных профессоров в голову не приходило, что этот русый, с веселыми глазами студент держит в трепете и страхе полицию и фабрикантов огромного района, выполняя ответственные поручения партии.
После стычки с Перловым у земской больницы Михаил Фрунзе уехал на несколько недель в Петербург сдавать зачеты.
Шуйские сыщики уже начали впадать в уныние. Им неизменно приходилось рапортовать:
— Никак нет-с, не видать, не слыхать Арсения…
В Шую Фрунзе вернулся в середине марта того же 1907 года. С крыш уже капало по-весеннему. Серо-грязные пятна лежали на подтаивающих сугробах.
Поколесив по улицам, прилегавшим к вокзалу, Фрунзе добрался до соколовского домика и, как обычно, вошел не во двор, а в мелочную лавчонку.
В полутемной небольшой лавчонке был всего только один покупатель. Бросив на вошедшего искоса короткий взгляд, он продолжал рассматривать образцы вяленой воблы, которые висели над прилавком, пропахшим селедками и керосином.
Когда Фрунзе скрылся в низкую дверь, ведшую во внутренние помещения, покупатель в упор спросил Соколова:
— Кто это такой?
— Кто это? — нисколько не смутившись, вскинулся Семен Иванович. — Да жилец наш. Студент, практикант, инженером скоро будет…
— Смотри, Соколов, — постучал пальцем по стелу покупатель, понизив голос. — Будут ужо тебе практиканты…
— Да я при чем-с?.. Я ни при чем-с… — засуетился Семен Иванович. — Пачпорт представил. Денежки плотит… В нутро нешто влезешь?.. А что?
— Ладно, ладно, поговорим еще, — таинственно и многозначительно буркнул шпик-покупатель и вышел из лавочки, хлопнув дверью.
Несколько дней прошло, как обычно. «Практикант» рано уходил, поздно возвращался. 23 марта, как всегда поздно вернувшись с подпольного заседания, Арсений был встречен в дверях ткачом Василием Малышевым, который жил с ним вместе на квартире.
Малышеву партия доверила оберегать Арсения и предупреждать об опасности.
— Не сплю, дорогой, — тихонько сказал Малышев. — Тебя дожидаюсь. Кто-то шныряет по переулку. Не переночевать ли тебе сегодня где-нибудь в другом месте?
Фрунзе помолчал.
— Умаялся я за день, Вася. Отдохнуть хочется, — ответил он. И добавил успокоительно: — Почудилось тебе, вероятно.
А сам подумал:
«Кое-что предусмотрено на случай обыска… Окно не замазано, налево за забором — пустырь, в заборе направо — незакрепленные доски…»
Он прошел в свою каморку, зажег лампу и, преодолевая усталость, уселся к столу. Нужно было написать несколько писем. Назавтра предстояло ехать в Иваново, а оттуда опять за границу, на V съезд партии, на сей раз в Копенгаген [13]. Фрунзе только что был избран партийной конференцией Иваново-Вознесенска и Шуи делегатом на этот съезд.
Все было тихо. Когда часы показали половину четвертого, Фрунзе поднялся со стула. «Надо, пожалуй, ложиться спать. Конечно, нечего уж и думать о налете полиции».
Но едва погасил Фрунзе свою лампу, как раздался тяжелый стук в наружные двери. Знаком уже был этот стук Арсению. Стук был угрожающий, властный, настойчивый.
В соседней комнате заскрипели половицы. Это вскочил, проснувшись, сосед и друг Василий Малышев. Через секунду его взволнованное лицо просунулось в дверь:
— Полиция, Арсений!
Фрунзе молниеносно вынул из окна раму, распахнул вторую. Еще через секунду с двумя револьверами в руках он хотел прыгнуть во двор и скрыться.
«Разрядить револьвер в дверь, в полицейских, и уйти…» Но из-за тонкой перегородки уже умоляюще бормотала хозяйка:
