Уильям Роберт Миллер - Мартин Лютер Кинг. Жизнь, страдания и величие
Песня свободы должна звучать у нас повсюду. Пусть она звучит в Скалистых горах Колорадо, покрытых снежными шапками, на восхитительных холмах Нью-Гемпшира, в Пенсильвании и Калифорнии. Но не только там. Пусть песня свободы звучит с каждой возвышенности ― со всякого бугорка в Миссисипи, с Каменной горы в Джорджии, со Смотровой горы в Теннесси, с каждого холма и пригорка в Алабаме. Пусть с каждого склона звучит песнь свободы. И когда этот день окончательно наступит, "при общем ликовании утренних звезд... все сыны Божий воскликнут от радости"».
Утром 21 декабря Мартин Кинг и Гленн Смайли зашли в Монтгомери в автобус и сели бок о бок. И ничего не случилось. До города уже дошли известия о решении, которое принял Верховный суд. Но еще раньше администрация автобусной компании проинструктировала водителей насчет вежливого обращения с чернокожими пассажирами. Мэр Гейл опубликовал заявление, что лично он будет придерживаться «местных законов» и поддерживать порядок.
Вскоре после принятия закона о десегрегации в автобусах трое белых мужчин избили негритянскую девушку-подростка, вышедшую из автобуса. Затем кто-то выстрелил из дробовика в дверь дома Кинга. Затем начались выстрелы по автобусам, и одна пассажирка-негритянка была ранена в ногу. Несколько позже, 10 января 1957 года, четыре негритянских церкви, а также дома Эйбернети и Гретца была забросаны динамитными шашками. Но после этого количество нападений стало уменьшаться, и жизнь постепенно вошла в нормальное русло.
Глава 4.
Движение Ненасилия: Посевы и Всходы
После завершения бойкота чернокожие испытывали не столько торжество триумфаторов, сколько чувство удовлетворения оттого, что они сумели выстоять. Кончался 1956 год ― время больших ожиданий, беспримерной солидарности и напряжения всех сил. Многое обнадеживало. Так, например, в одном из автобусов двое белых пассажиров заметили, что какой-то негр сидит впереди них. «Вижу, что предстоящее Рождество уже не будет чисто белым праздником», ― сказал один из них. Сидевший впереди негр повернулся и с добродушной улыбкой, но твердо произнес: «Да, сэр, это верно». Окружавшие заулыбались, и даже тот, кто пытался сострить, скривил лицо в усмешке. В течение всей недели жителями города владела рождественская атмосфера. Упала посещаемость митингов, проводившихся МАУ. Мартин болезненно переживал спад активности.
После Рождества участились случаи нарушений общественного порядка на расовой почве. Появились непристойные листовки, в которых писались гадости о Кинге. Ситуация в целом неожиданно стала ухудшаться. Кинг подолгу обдумывал происходящее. На общем собрании преподавателей и слушателей курсов МАУ он предложил созвать съезд всех руководителей движения негритянского протеста на Юге. Заседания съезда он предложил проводить в Атланте, в церкви его отца. Мартин Кинг и Ралф Эйбернети прибыли в Атланту вечером 9 января. В 2 часа ночи раздался телефонный звонок. Звонила миссис Эйбернети. Она рассказала мужу о взрывах. Сильно пострадал их собственный дом, а дом Гретца был практически уничтожен. Были полностью разрушены две церкви, а две другие ― повреждены. Эйбернети и Кинг были потрясены.
Вспомнив события 30 января прошлого года, Мартин представил себе, как разгневанные толпы собираются в местах взрывов. Он пришел в сильное волнение и сделал несколько телефонных звонков с целью удостовериться, что бунты не начались. Он постарался убедить своих коллег в необходимости принять любые меры для обеспечения порядка. После четырех или пяти часов телефонных переговоров оба священника, условившись, что Коретта на конференции займет место мужа, вылетели в Монтгомери. Они должны были собственными глазами увидеть разрушения. Прибыв на место, Мартин был удивлен тем, что толпы не прибегли к насилию. Он знал на собственном опыте, как трудно бывает сдерживать гнев. Утренняя газета сурово осудила организаторов взрывов. В передовице утверждалось, что теперь на первый план вышли не проблемы сегрегации, а соображения общественной безопасности. Другие влиятельные органы печати также высказались против терроризма.
Несмотря на страшную усталость, Мартин посчитал своим долгом появиться на конференции в Атланте. Там царила атмосфера всеобщего энтузиазма. Среди шестидесяти участников присутствовали и столь известные священники, как К. К. Стал из Таллахаси, Фред Шаттлсворт из Бирмингема, Мэтью Макколлем из Оранджберга и Уильям Холмс Бордерс ― пастор баптистской церкви на Уит-стрит в Атланте. Это были ведущие деятели негритянского движения крайнего Юга. Пока Кинг отсутствовал, на конференции было обсуждено много вопросов, связанных со структурой первичных организаций движения протеста, с подготовкой руководящих кадров, со средствами массовой информации. На последующих конференциях было решено обсудить стратегию координирования действий. Для этого был создан постоянно действующий орган, который получил название Конференции южного христианского руководства (КЮХР). Мартин Лютер Кинг стал ее первым председателем.
Когда Кинг вновь вернулся в Монтгомери, настроение здесь было мрачное. По требованию городских властей автобусная компания полностью приостановила пассажирское сообщение. Выходило, что Совет белых граждан и ку-клукс-клан отняли у негров плоды их трудной победы. Борьба за равные права вступала в новый этап, причем вести ее предстояло не ради расширения уже захваченного плацдарма, а ради возвращения завоеваний, потерянных в самый последний миг. Мартин чувствовал себя опустошенным. Он не находил в себе мужества продолжить борьбу. Его охватила апатия. В лабиринтах своей души он вновь переживал драму совести и чувство вины. Как и четырнадцать лет тому назад, он вновь оказался во власти темного подсознания. Тогда он винил себя за смерть бабушки лишь потому, что не сумел предотвратить ее кончины. Никакая логика не помогала ― как и четырнадцать лет назад, он чувствовал свою беспомощность. Груз неудачи давил на него ― Кинг вступил в глубокий личный кризис.
В таком состоянии он появился на массовом собрании 15 января. В этот день ему исполнилось двадцать восемь лет. Он молился вместе с паствой, когда вдруг из самых глубин его души вырвался громкий крик: «Господи! Я верю, что никто не умрет из-за нашей борьбы за свободу в Монтгомери. Но если кто-то должен умереть, пусть это буду я!»
«Нет! Нет!» ― взревела толпа. Мартин попытался продолжить проповедь, но не смог. Он молча стоял на кафедре, у него сильно кружилась голова. Через минуту рядом с ним оказались два священника. «Пойдем, Мартин, ― сказал один из них, ― тебе надо присесть». Но он еще несколько минут простоял, как парализованный. Наконец к нему вернулась способность двигаться, и с чужой помощью он дошел до скамьи. И вдруг ему стало легко-легко. Так же, как и тогда, когда он в двенадцать лет выпрыгнул из окна. Он спокойно выслушал слова сочувствия и утешения, с которыми присутствовавшие подходили к нему. Дома он крепко заснул.
