Роми Шнайдер - Я, Роми Шнайдер. Дневник
Но когда я выйду замуж? А главное — за кого? Такое странное чувство: знать, что этот «кто-то» где-нибудь уже живёт и работает или ленится — и не имеет представления о своём счастье!
Жизнь — захватывающая.
20 августа 1955 года
Мы снова в Вене. И снова живём в отеле «Захер». Чувствую себя здесь уже почти как дома. Все люди в отеле со мной приветливы. И здесь волшебно готовят. Когда обедаешь, можно просто запеть от удовольствия. Вот только от всемирно знаменитых здешних тортов я не в восторге. Это скорее для знатоков. Но ведь есть и другие смачные вещи.
У меня такие же туалеты «на выход» из ателье Сиверинга, как и те, к каким я уже привыкла в «Юности королевы». Портье я знаю, знаю многих статистов, и от фильма к фильму чувствую себя всё уютнее. На этот раз «царь сердца моего» — Карлхайнц Бём. Мы отлично понимаем друг друга.
В фильме я его ловлю на крючок в самом прямом смысле слова. Я рыбачу на ручье, он, император, проезжает мимо. Я вытаскиваю свою удочку, шлёп! — она цепляет его за обшлаг мундира, вот так он и знакомится со мной.
1 сентября 1955 года
Вот был сегодня сюрприз! Йоахим Фуксбергер примчался на «порше» из Мюнхена в Вену. Я ужасно рада. Он же всё-таки чуть-чуть не стал в фильме моим венчанным мужем.
24 сентября 1955 года
Мне исполнилось семнадцать лет. Если верить сценаристам, тут-то жизнь и начинается. Так здорово! Мы всей компанией славно отпраздновали, попивая хойриген. Хойриген — молодое австрийское вино — чудесный отличительный знак Вены.
Если говорить об истинной Вене, то как раз сейчас, потому что потом вся Вена вымирает. Сейчас же все сидят в уличных кафешках за хойригеном. Мы праздновали у Антона Караса, он играет на цитре в фильме «Третий человек». Он открыл в Гринцинге винный бар. Всё было украшено лампионами, и настроение было сказочное.
Я получила в подарок от мамы набор чемоданов, винно-красного цвета. С монограммой «Р. Ш.». К шестнадцатилетию мне подарили золотую пудреницу с рубинами, а теперь, в пару к ней, я получила футляр для губной помады. Господин Тишендорф, кинопрокатчик, подарил мне радиоприёмник — супер!!!
26 сентября 1955 года
Вот мучение! Зисси в юности носила длинные чёрные волосы, гораздо длиннее, чем у меня сейчас. Я сказала: лучше всего было бы отрастить свои, — но меня просто высмеяли. Вот уж стал бы фильм ждать, пока мои волосы дорастут до нужной длины!
Поэтому я ношу парик. Отвратительное чувство. Так непривычно, а главное — так утомительно. Вес, который мне нужно постоянно таскать на себе! Кто к такому не привык, вот как я, может просто вывернуть себе шею, как будто он всю жизнь просидел в кино в первом ряду.
30 сентября 1955 года
Натурные съемки на Дунае. Эрнстль всё тут чудесно преобразил. Я плыву на барже вниз по реке, а на берегу стоит народ и машет своей будущей императрице — так по фильму. Это только представить себе: множество людей, статисты, они все машут, хлопают, приветствуют меня. Они здесь — на один-единственный раз, потому что ведь кто же пойдет бесплатно! Ведь это же не настоящая императрица тут проплывает, как, к примеру, Сорайя [6]!
2 октября 1955 года
Съёмки идут на этот раз невозможно долго. Никак не закончим.
На самом деле тут не только вопрос времени. Дело ещё и в деньгах: каждый съёмочный день стоит чудовищно дорого. Одно только освещение пожирает сумасшедшие деньги.
Если услышишь это от специалистов, суммы кажутся астрономически неправдоподобными. За пару часов можно просадить целое состояние.
Ну, о моих деньгах речь не идёт. Как и о деньгах мамы и Дэдди. Мы с мамой получаем вместе просто крохи от тех сумм, что стоит фильм целиком. Конечно, не в деньгах счастье — так, кажется, говорят, — но всё же это мало утешает.
Мне-то достаточно, если я получаю свои карманные деньги. Мама мне недавно опять прибавила. Я довольна, потому что при такой дороговизне ничего не могла себе позволить. Только вечно злилась.
3 октября 1955 года
Здесь, в Вене, по-настоящему холодно и неуютно. Дунай вовсе не голубой, а серый и сморщенный, как старый садовый гном. Штеффель пробирается между домов, как замороженный.
Вена всё-таки изменилась, когда её покинули оккупационные войска. Чувствуется, что она опять осознаёт свой прежний статус столицы Австрии. Открывается вновь Бургтеатр. Венская государственная опера.
Сегодня свободный вечер. Я ещё должна выгулять Зеппля, а завтра у нас опять тяжёлый день. Если бы я ещё знала, что мы завтра снимаем!
Пару раз уже бывало так, что нас с мамой должны были забрать в семь утра, но никто не приходил. Время каждый час переносилось, и в результате мы после обеда всё еще сидели в «Захере», наш день шёл насмарку — и к тому же ничего не было снято! Лучше бы я ещё часок поспала!
15 октября 1955 года
Вчера я была на премьере «Последнего человека» в Дюссельдорфе. Времени было у меня немного, нужно было лететь назад из Мюнхена, на съёмки в Вену. Летать для меня не так опасно, как, например, пытаться в часы пик в Кёльне перейти Ринг. Однако за моей спиной заключили страховой договор на громадную сумму, на случай — ну, скажем, если самолёт правильно стартует, но с приземлением возникнут проблемы. Миллион марок за мою маленькую жизнь! Страховая компания вряд ли стала бы так рисковать.
Я об этом договоре ничего не знала, иначе, вероятно, забиралась бы в самолёт с весьма смешанными чувствами.
Задним числом мне это рассказали и объяснили, в чем тут дело. Фильм «Зисси» уже сейчас слишком дорого стоит. Если я теперь на остаток фильма выпаду из дела, то и всё остальное придётся просто выбросить. И будет катастрофа.
17 октября 1955 года
Одна газета написала про «Последнего человека»: «Харальд Браун пускает одну из последних и лучших старых лошадей, Ханса Альберса, в галоп. Он подводит милую, всю в утренней росе, Роми Шнайдер к самой границе актёрского искусства. И что-то сразу светит из глубин...»
А другая: «Роми Шнайдер в свои семнадцать переживает первую любовь со всеми её заблуждениями и трепетом сердца...»
Вот так со мной.
Итальянского путешествия в этом году не будет. Хотя я и заработала больше, чем в прошлом году. Зато мы поедем на несколько дней в Париж.
Могу только сказать: весь Париж мечтает о любви.
2 ноября 1955 года
Мы все ещё в Вене. Эрнстль должен снять ещё несколько эпизодов для «Зисси»: он хочет непременно их вставить, потому что, по его мнению, их-то фильму и не хватает. И, стало быть, мы продолжаем снимать. Знать бы заранее! Мы с мамой уже давно должны были быть в Кёльне. Поэтому мы и не позаботились о билетах на спектакль, которым открывается Венская опера. А теперь хоть лопни, но ни одного билета не получишь. Противно.
