Юрий Мухин - Трагедия Сталина и его сыновей
Меня тогда впечатлило отношение этого грузина к отцу (впрочем, в перестройку я уже увидел в его лице свихнувшегося идиота со всеми националистическими маразмами).
Ну и представьте положение Якова — с одной стороны, его честь и достоинство в глазах любимой девушки, а с другой стороны, сыновья невозможность пойти против воли отца. Положение было безвыходное, и он находит единственный для себя выход — он застрелился. Правда, большинство не связанных с медициной людей уверено, что сердце находится в груди слева (оно там стучит сильнее). На самом деле сердце практически посредине груди (если точно, то одна треть справа от оси и две трети слева), посему, стреляя в левую половину груди, можно промахнуться. И Яков промахнулся. Тем не менее у него либо было осложнение после ранения, либо пуля не прошла навылет и ее пришлось извлекать, поскольку Яков находился в больнице очень долго — три месяца, — что говорит о необходимости каких-то сложных хирургических вмешательств при его лечении.
Что отсюда следует? Во-вторых (что нам пригодится позже), у Якова Джугашвили на всю жизнь на груди оставался заметный шрам, но, во-первых, оцените решимость этого человека защищать свою честь!
И вот читаешь изделие немецких пропагандистов под названием «Протокол допроса военнопленного старшего лейтенанта Я.И. Джугашвили», а там:
«К сожалению, совершенное вами окружение вызвало такую панику, что все разбежались в разные стороны. Видите ли, нас окружили, все разбежались, я находился в это время у командира дивизии... Я должен высказаться по этому вопросу откровенно; если бы мои красноармейцы отступили, если бы я увидел, что моя дивизия отступает, я бы сам застрелился, так как отступать нельзя».
Этот лепет что — ответ человека, который и в юности не колебался застрелиться даже при меньшем ущербе для своей чести?
Яков выходит из больницы, но теперь жить не то что в доме у Сталина, но и в Москве не может, — как ему жить в окружении сочувствующих глаз, как жить, понимая, что люди смотрят на него, как на дурачка? И он женится на Зое и уезжает в Ленинград, в котором живет у С.Я. Аллилуева — отца жены Сталина Надежды.
Как должен был реагировать Сталин на такую выходку сына? Как Сталин теперь мог своей отцовской властью исполнить по отношению к Якову свой отцовский долг и настоять на правильном поведении сына? Попробуй на него надавить, а он возьмет и повесится. Яков парализовал Сталина как отца. Что Сталину делать? Осталось одно — дать Якову жить, как он хочет.
Даже в 1928 году на очередное письмо жены о Якове лечившийся в санатории Сталин отвечает запиской: «Передай Яше от меня, что он поступил как хулиган и шантажист, с которым у меня нет и не может быть больше ничего общего. Пусть живет, где хочет и с кем хочет».
Но это же сын. Пиши — не пиши, ругай — не ругай, а куда Сталин от него денется?
Простой, симпатичный парень
Вообще-то сыну генерального секретаря ЦК ВКП(б) сам бог дал делать карьеру по партийной линии, тем более в городе, которым с 1926 года руководит знающий его лично, лучший друг его отца С.М. Киров. Но пойти работать в партию — это значит остаться сыном Сталина. То есть попасть в положение, когда чего бы ты ни достиг, но люди вокруг будут говорить, что твои должности и твои награды — это не твоя заслуга, а следствие того, что ты сын Сталина. А Якову, повторю свою уверенность, хотелось быть самим собой. И он даже в партию не вступал до самого того момента, когда неизбежность войны уже стала реальностью.
И Яков начинает работать по полученной в Сокольниках специальности электрослесаря, а его молодая жена поступает учиться в Горный институт.
Нет никаких сведений, что молодые получили квартиру в Ленинграде, а это говорит о том, что Яков считал ниже своего достоинства попросить ее у Кирова.
Идет время, в семье Якова Джугашвили рождается дочь Галя, которая, правда, вскоре умирает от воспаления легких. А жена Якова Зоя выезжает на практику в Мончегорск, там сходится с работником НКВД и выходит за него замуж (не разведясь с Яковом). Что тут скажешь.
Нет сомнений, что Зоя была влюблена в Якова, но где гарантия, что подспудно у нее не было мечты, что этот брак приведет ее в некий высший свет? Где гарантия, что ей не стало зазорно быть женой начисто лишенного карьеристских устремлений электрика?
Но это одна сторона вопроса.
Помню, что когда я после окончания школы работал на заводе слесарем, то это время воспринималось мною как время абсолютной свободы! Ведь в школе нет свободы — после окончания уроков над тобою висит необходимость выполнить домашние задания. В институте — тоже. У инженера, при достижении определенных должностей, тоже нет этой свободы, поскольку мысли о работе не отпускают и вне работы. Помню, в воскресенье затеяли выпивон в мужской компании у кого-то на квартире, а старший мастер, по-моему, Женя Лейбман, при усаживании за стол попросил меня пересесть напротив, а сам сел лицом к окну, за которым в 5 км виднелись цеха завода и дым из труб каждой печи. Выпиваем, вдруг он встает, сплевывает от досады и говорит хозяину: «Где телефон? У меня на 42-й электрод отожгли!» Авария! Мы смотрим — да, из трубы 42-й печи идет черный дым. То есть вроде и гулял старший мастер, а мысли были о цехе — сидел и следил за дымом из печей. Директора моего завода даже в отпуске, где бы он ни отдыхал, каждый день утром разыскивали телефонистки и связывали с оставшимся на заводе главным инженером, и тот докладывал ему состояние завода. Какая уж тут свобода!
А при работе слесарем ты в 7.00 у верстака, в 15.30 в душе, а после абсолютная свобода — делай и занимайся, чем хочешь! Никогда у меня не было такого чувства свободы, как во время, когда я был рабочим. Вот у меня и возникает вопрос — а чем занимался Яков в свободное время? Свои способности к шахматам он профессией не делал, ни о каких его увлечениях не упоминается (что-то вроде охоты — не в счет). Чем заполнял досуг?
Нет никаких указаний на это и никаких свидетельств, но пусть меня извинят его родственники, у меня складывается впечатление, что он был бабником. Конечно, такую оценку должна дать женщина, но мне Яков кажется достаточно красивым мужчиной сам по себе. Его одноклассник вспоминает: «Девочки поголовно влюблялись в этого симпатичного паренька. Многие даже не подозревали, что Яков Джугашвили — сын Сталина! Мягкий и добрый Яша не мог резко отказать девушкам, боялся их обидеть. Но и лишнего никогда себе не позволял». Ну, когда был школьником, может, и не позволял.
Некоторые ученые уверяют, что в человеческом обществе действуют законы животного стада и женщины влюбляются в альфа-самцов — грубых, брутальных мужчин, лезущих в вожаки стада. Мои воспоминания о моих знакомых и товарищах—бабниках или гуляках (тех, кто при наличии семьи, так сказать, «хромал на короткую ножку») эти выводы не подтверждают, может, и потому, что в те времена мы не были стадом животных. Да, один был таким, что его можно было назвать альфа-самцом. Но у него были такие любовницы, что этому альфа-самцу никто не завидовал. А вот среди остальных один вообще мог бы быть омега-самцом, настолько он избегал борьбы в любых жизненных ситуациях. Зато оставшиеся, хотя и были настоящими мужчинами, готовыми идти на лишения и драться за свои принципы, в вожаки никогда не лезли и даже в компаниях и гуляниях особо не выделялись. И когда я задумался, а чем они брали женщин, то полагаю, что лучше всего к этому подойдет понятие «ласковость». Вот мне и кажется (повторю, я это ничем доказать не смогу и полагаюсь исключительно на жизненный опыт, который в данном случае может вести и к ошибке), что Яков Джугашвили был ласковым бабником, гулякой.
