Кристофер Роннау - Кровавые следы. Боевой дневник пехотинца во Вьетнаме
По дороге к нашей наблюдательной позиции, я нашёл блестящий хромированный цилиндрик размером с фонарик. На нём была завинчивающаяся крышечка. Очередная новичковая ошибка с моей стороны – я машинально поднял его. Он мог оказаться чем угодно, даже миной или ловушкой. Я подумал об этом уже после того, как поднял находку. Не имея ни малейшего представления, что это может быть, я показал её Джеймисону.
— О, с этим не балуются, — сказал он, забросив предмет за ближайший пригорок. Он тоже не знал, что это. Я так обрадовался, найдя военную игрушку, а он испортил мне всю радость. Он был неприятным и довольно унылым, когда не пил.
Джеймисон выбрал место на вершине небольшого пригорка, и мы попытались окопаться. Инструкция указывала нам вырыть стрелковую ячейку. За тысячу лет солнце спекло землю в этом месте в камень. Используя лопату, как кирку, мы провозились несколько часов. После каждого взмаха от земли отлетал кусочек размером с пятидесятицентовую монету. Мы приближались к центру Земли по дюйму в час. Я считал, что нам следует признать поражение и сдаться. Джеймисон настаивал на исполнении приказа. Он был старше по званию. Все были старше по званию. Он впоследствии стал сержантом, а затем случайно ранил сам себя и отправился домой на носилках.
Стояла жара, не было тени, чтобы укрыться, а солнце висело прямо над нами. В голове у меня стучало, а потовые железы перестали работать. Я прошёлся до ближайшего ручья, свалился на землю немного передохнуть и тут же выпил три кварты воды. Вернувшись к нашему котловану, я выпил ещё две кварты и даже не захотел в туалет. Пять кварт воды за двадцать минут и не поссать, это потрясающе.
От рытья лопаты затупились, наши темпы снизились, а яма глубже не стала. Судьба сжалилась над нами, когда прибежал посыльный, сказав, что командир передумал и не надо устраивать наблюдательный пункт. Всё равно, что губернатор позвонил и смягчил мой приговор[25]. Это было чудесно, можно было бросить копать и уходить. К тому же мне больше не пришлось проводить время с Джеймисоном. Он был реально зануда.
На следующий день патруль из двух отделений выдвинулся на 6300 метров за периметр Лонг Бинь. Шарп поставил меня головным в моём отделении. Как заведено, головной имел возможность вооружиться обрезом дробовика. Это был «Винчестер» армейского образца, 12-го калибра, известный, как «траншейное ружьё», реликт времён Первой Мировой войны. Его ствол был слегка обрезан в угоду обстоятельствам. По логике, он получался чуть короче, чем М-16 и не мешал размахивать мачете. К тому же легче было застрелись кого-нибудь левой рукой, если правой вы прорубались сквозь заросли и наткнулись на противника.
Солдат по имени Фред Киркпатрик, как мне казалось, ходил головным чаще всех остальных. Он был приятным, разговорчивым и чуть полноватым для чистокровного ирландца. Возможно, среди предков в его фамильном дереве попадались легендарные чёрные ирландцы[26]. Киркпатрик подошёл к вопросу дробовика чуть иначе, чем остальные. Обычно в голове ходили только стрелки, не пулемётчики, гранатомётчики или радисты. Фред был стрелком. Однако, стоя головным, он иногда менялся оружием с одним из гранатомётчиков и нёс гранатомёт, заряженный одним из 40-мм дробовых патронов.
Часть моих раздумий о выборе оружие заняли попытки понять, какие патроны в предлагаемом мне дробовике. Мелкая дробь или картечь? Из того, что я знал, там могла оказаться каменная соль. С чем лучше всего охотиться на людей? К сожалению, я всё ещё до известной степени ехал пассажиром и даже не подумал спросить насчёт боеприпасов. В конце концов мой выбор в тот день остановился на винтовке.
Некоторые парни сматывали липкой лентой два магазина вместе, так, чтобы можно было быстро перезаряжаться, не копаясь в своих брезентовых патронных подсумках. Они делали это постоянно, даже когда они не шли головными. Я беспокоился, что запасной магазин постепенно забьётся мусором и оружие заклинит, если регулярно не чистить магазины. Не имея времени, чтобы делать это каждый вечер, я ходил преимущественно с одним магазином. Однако, в голове строя для меня наступала пора двойного магазина, так что я связал парочку вместе.
В армии нас учили заряжать двадцать патронов в каждый магазин. Случайно или нет, но именно это количество содержала одна коробка. Однако, общеизвестная легенда гласила, что полностью набитый магазин оказывает слишком большое давление на механизм. Это может вызвать отказ магазина в какой-нибудь критический момент, например, когда вам очень, очень, очень надо выстрелить. Соответственно, большая часть стрелков в роте «С», включая и меня, заряжали в магазин только восемнадцать патронов. Никто точно не знал, почему именно это число, а не, скажем, семнадцать или девятнадцать, но мы делали так. Все наши магазины были прямыми. Ни у кого из нас не было изогнутого, «магазина-банана», вмещающего тридцать патронов. Мы ими не располагали.
Первые полчаса моего пребывания на посту головного были абсолютно изматывающими, они высосали мои силы. Повсюду валялись неразорвавшиеся миномётные мины от многих лет «беспокоящего огня». Так было вокруг всех наших баз. Мне, как головному, вменялось в обязанность замечать снаряды и предупреждать парня, идущего за мной. Если они частично зарывались в землю или чем-то скрыты, моей работой было уложить на них листочек туалетной бумаги в качестве маркера. Пытаться прорубать джунгли перед собой, высматривать неприятности впереди и выискивать под ногами взрывчатку было более, чем нервотрёпкой. Стресс усугублялся от стука мачете, отчего я чувствовал себя столь же незаметным, как первый бьющий на мировом чемпионате по бейсболу. К счастью, чтение карты не относилось к обязанностям головного. Второй в колонне, чаще всего командир отделения, вёл навигацию и указывал головному, куда идти. Иногда и второй не читал карту, потому что ему полагалось сконцентрироваться на оказании непосредственной огневой поддержки головному, в случае, если мы наткнёмся на ВК или СВА.
Изо всех сил я старался прорубаться сквозь растительность левой рукой, потому что мне гораздо спокойнее было держать оружие правой. Этот способ оказался малопроизводительным. Мой дух был высок, но плоть немощна. Требовалось несколько взмахов левой рукой там, где хватило бы одного хорошего удара с правой. На одной из хилых попыток изобразить левшу мачете отскочил от бамбукового стебля весьма скромной толщины и врезался мне в колено тупой стороной. Боль была шокирующей. В первую секунду я думал, что если я посмотрю вниз, то увижу свою коленную чашечку лежащей в грязи между моих ботинок. Какой бесславный конец, ранен и отправлен обратно в Штаты из-за неловкого движения.
