Иван Конев - Сорок пятый
Излагая ход Нижне-Силезской операции, я показал, как в ходе боёв мы вынуждены были отказаться от далеко идущих замыслов наступления на Берлин и довольствоваться весьма скромными результатами.
Однако всё на свете относительно. По сравнению с нашим гигантским рывком от Вислы до Одера следующий рывок — от Одера до Нейсе — кажется куда более скромным.
Но нельзя забывать при этом по крайней мере двух вещей: во-первых, второй рывок без единого дня передышки совершили те же самые войска, которые только что прошли от Вислы до Одера; во-вторых, за семнадцать дней Нижне-Силезской операции эти войска, находясь на пределе своих физических возможностей, все-таки приблизились ещё на сто — сто пятьдесят километров к Берлину.
Существует мнение (я знаю об этом): может быть, вообще не следовало проводить Нижне-Силезскую операцию, может, целесообразнее было остановиться на Одере, накопить силы и, прорвав оборону немцев, одним махом преодолеть все расстояние, отделявшее 1-й Украинский фронт от Берлина.
Думая об этом, я, в свою очередь, задаю вопрос: а как бы выглядела тогда последняя, завершающая операция войны, Берлинская, если бы мы заранее, ценой огромного напряжения и нечеловеческих усилий не выдвинулись бы вперёд от Одера к Нейсе? Она далась бы нам с большим трудом, и намного, в конечном счете, отодвинулись бы впоследствии сроки падения Берлина и освобождения Праги.
Высказывалось и такое суждение: уже тогда, в феврале, начать прямое наступление на Берлин. Но итоги и уроки Нижне-Силезской операции начисто опровергают это поверхностное мнение.
Вспоминая эту трудную операцию, я хочу добавить лишь одно — в моей душе навсегда сохранилось чувство глубочайшей благодарности, уважения и преклонения перед солдатами и офицерами, которые, казалось бы, сделав все, что в силах человеческих, при наступлении от Вислы до Одера, все-таки на следующий день с неослабевающим мужеством вступили в новые ожесточенные семнадцатидневные бои, приведшие их на подступы к фашистскому Берлину.
Так называемая пауза24 февраля — дня окончания Нижне-Силезской операции — и до 16 апреля — дня начала Берлинской операции — на 1-м Украинском фронте наступила так называемая пауза. Войска получали пополнение и новую материальную часть, приводился в порядок тыл, восстанавливались железные дороги и аэродромы, подвозились боеприпасы и все необходимое для будущих крупнейших завершающих операций войны.
В масштабах всего фронта полтора месяца между Нижне-Силезской и Берлинской операциями действительно можно считать паузой. Но такое определение очень мало соответствует тому, что происходило в течение этих полутора месяцев на нашем южном крыле.
Я уже говорил, что наступление южного (или левого) крыла фронта, предпринятое в феврале с недостаточными силами, не увенчалось успехом и уже на третий день было приостановлено. Но в результате продвижения центра и правого крыла фронта к Нейсе наш левый фланг оказался ещё больше оттянутым назад и проходил по предгорьям Судетских гор.
Если посмотреть на фронтовую рабочую карту тех дней, возникает любопытная картина: мы нависали с севера над группировкой противника в районе Оппельн — Ратибор, но и он угрожал нам серьёзными неприятностями, так как имел возможность нанести отсюда фланговый удар в северо-западном направлении с целью деблокирования Бреслау и в случае успеха мог даже попробовать восстановить свою прежнюю линию обороны по Одеру.
Мы были уверены, что не позволим врагу превратить эту возможность в действительность.
Однако считались и с тем, что столь выгодное фланговое положение создавало у противника соблазн для удара в направлении Бреслау. А нам это не нравилось.
Но это, пожалуй, не главное. Значительно больше нас беспокоило, что после потери Силезского промышленного района немцы держали против южного крыла нашего фронта довольно внушительную группировку своих войск и в последнее время заметно усиливали её. Это являлось верным признаком того, что они ещё не оставили мысль отбить у нас «второй Рур».
Такие же опасения возникли и у Сталина. Находясь на Крымской конференции и, очевидно, получая какие-то дополнительные сведения от союзников, он неоднократно звонил мне и настойчиво обращал мое внимание на то, что гитлеровцы собираются нанести нам удар на юге, на ратиборском направлении, намереваясь вернуть себе Силезский промышленный район. Об этом же предупреждал меня и А. И. Антонов.
Сталин интересовался, кто стоит у меня на левом фланге, какие армии, под чьим командованием (в разговорах с нами он обычно оперировал не номерами армий, а фамилиями командармов).
«Смотрите, — говорил мне Сталин в одном из таких телефонных разговоров, — немцы не примирились с потерей Силезии и могут её у вас отобрать». Я выразил твердую уверенность, что врагу не удастся отбить у нас Силезию, и доложил, как мы усиливаем свое южное крыло, готовясь провести здесь частную операцию и отбросить противника из района Ратибора.
Сталин предложил представить подробный план действий.
Так возникла Верхне-Силезская наступательная операция. Хотя размах её был сравнительно небольшим, по срокам же она приурочивалась к операциям других фронтов, решавших свои задачи в районе Кенигсберга, в Восточной Померании, Карпатах, Австрии и Венгрии. Отводилось на неё всего полмесяца, между 15 и 31 марта. Целью являлся разгром оппельнско-ратиборской группировки немцев и выравнивание фронта, чтобы в будущем мы имели более благоприятные условия для перехода в наступление на главном стратегическом направлении — берлинском. К началу марта перед 1-м Украинским фронтом продолжали действовать войска группы армий «Центр» под командованием генерал-полковника Шернера (я ещё вернусь к нему, когда буду рассказывать о Пражской операции).
По данным нашей разведки против нас гитлеровцы держали сорок три дивизии. Кроме того, в резерве группы армии «Центр» было ещё семь дивизий и шестьдесят маршевых батальонов. На обращенном в нашу сторону оппельнском выступе враг имел наиболее плотное оперативное построение: на каждую дивизию приходилось примерно по восемь километров фронта, а всего, по нашим расчетам, он мог сосредоточить здесь до двадцати пяти дивизий. Противник продолжал усиливать оппельнское направление. В частности, мы не исключали возможности подхода сюда 6-й танковой армии СС (правда, впоследствии оказалось, что немецко-фашистское верховное командование перебросило эту армию со своего западного фронта в Венгрию).
В течение февраля враг несколько раз прощупывал наши силы на южном крыле. В ряде пунктов он пытался переходить к активным действиям, и все это время непрерывно продолжал улучшать свои оборонительные рубежи.
