Джордан Белфорт - Волк с Уолл-стрит
Оба дружно кивнули.
Напротив меня в мягком, обтянутом темно-красной кожей кресле с невысокой спинкой развалился не кто иной, как Дэнни Поруш. Он, похоже, не испытывал никаких неприятных последствий от своей недавней эскапады и в данный момент пытался впарить мне свою очередную безумную идею: найти где-нибудь карлика и заплатить ему пять кусков за то, чтобы тот пришел к нам в биржевой зал, где брокеры будут по очереди пинать его под зад. Разумеется, это был бы первый чемпионат по пинанию карликов в истории Лонг-Айленда. Я понимаю, что все это звучит, мягко говоря, странно, однако в тот момент идея меня заинтриговала.
Дэнни пожал плечами.
— Не так уж это безумно. Ведь мы же не будем пинать маленького ублюдка беспорядочно, избивать его кто во что горазд. Я вижу это так: мы разложим у входа в биржевой зал гимнастические маты и разрешим пяти лучшим брокерам, которые особо отличатся с акциями Стива, сделать по два пинка каждому. На другом конце матов мы нарисуем что-то вроде мишени. Потом мы выберем нескольких ассистенток погорячее, чтобы они поднимали значки с баллами — как будто они судят соревнование по прыжкам в воду. Будут выставлять оценки в зависимости от стиля пинка, от того, как далеко улетит карлик, от уровня сложности, ну и от всякого такого прочего.
Я с сомнением покачал головой.
— Где ты успеешь за такой короткий срок найти карлика? — и, взглянув на Энди Грина, третьего нашего собеседника, добавил: — А ты что об этом думаешь? Ты же юрист нашей фирмы, ты же должен что-нибудь сказать по этому поводу, разве нет?
Энди глубокомысленно кивнул, словно пытаясь припомнить подходящие в данном случае правовые акты. Он был моим старым и верным другом, и недавно я сделал его главой финансового отдела. Каждый день он должен был перелопачивать десятки бизнес-планов, присылавшихся в «Стрэттон», и решать, имеет ли смысл хоть какие-то из них показывать мне. По сути дела, финансовый отдел «Стрэттон» выступал в роли целого промышленного предприятия, продукцией которого были акции и купоны облигаций.
На Энди была типичная стрэттонская форма, состоявшая из безупречного костюма от Джильберто, белой рубашки, шелкового галстука и, в данном конкретном случае, самого ужасного парика из всех сделанных по эту сторону железного занавеса. Казалось, что кто-то напялил на его яйцевидный еврейский череп выцветший ослиный хвост, полил сверху шеллаком, приклеил сверху нечто вроде мисочки для каши, а в нее положил двадцатифунтовую пластину обедненного урана и оставил там на какое-то время. Именно этой прической объяснялось прозвище Энди — Вигвам.
— Хорошо, — сказал Вигвам, — если посмотреть на этот вопрос с точки зрения юридической, то надо будет получить от карлика подписанный договор и нечто вроде отказа от претензий. Если все это у нас будет, то я не думаю, что нам придется отвечать, даже если он сломает себе шею. Но нам следует все же предпринять все возможные превентивные меры, кои в данном случае было бы целесообразно предпринять в соответствии со здравым смыслом, что, вне всяких сомнений, в рассматриваемом случае представляется законным требованием, каковое…
О господи! Я совершенно не нуждался ни в каком юридическом анализе проблемы пинания карликов — я просто хотел понять, как, по мнению Вигвама, это представление может повлиять на моральный дух брокеров. Так что я перестал слушать Энди и лениво поглядывал одним глазом на зеленые цифры и буквы, мерцавшие на мониторах с обеих сторон моего стола, а другим — в зеркальное окно, протянувшееся от пола до потолка. Через него был хорошо виден биржевой зал.
Мы с Вигвамом учились вместе еще в начальной школе. В то время у него прекраснейшие светлые локоны кукурузного цвета. Но увы, уже к семнадцати годам его дивные кудри ушли в прошлое и их едва хватало, чтобы прикрыть лысину.
Энди понял, что еще до окончания средней школы станет лысым как колено, и решил запереться в подвале у себя дома, курить один за другим косячки, набитые дешевой мексиканской травкой, рубиться в компьютерные игры, разогревать себе на завтрак, обед и ужин замороженную пиццу и ждать, пока эта сука природа-мать не доиграет с ним свою жестокую шутку.
Через три года он вылез из своего подвала, превратившись к тому времени в раздражительного еврея на вид примерно лет пятидесяти, с жалкими остатками волос, выпирающим животиком и новообретенной личностью, в которой соединились зануда ослик Иа-Иа из «Винни-Пуха» и паникерша Умная Эльза, ожидавшая, что небо вот-вот упадет на землю. Когда его поймали на списывании во время вступительного экзамена в университет, ему пришлось поступить в колледж в маленьком городке Фредония на севере штата Нью-Йорк, где студенты даже летом замерзали насмерть. Энди удалось в конце концов продраться сквозь частокол жестких академических требований этого прекрасного учебного заведения, и через пять с половиной лет он получил диплом. Он не стал от этого ни на йоту умнее, зато одевался еще более безвкусно, чем раньше. Из колледжа он сумел всеми правдами и неправдами проложить себе путь в какой-то игрушечный юридический вуз в Южной Калифорнии и получить там диплом, обладавший такой же солидностью, как если бы он нашел его в киндер-сюрпризе.
Но, конечно же, в компании «Стрэттон-Окмонт» на подобные мелочи никто не обращал внимания. Здесь все строилось на личных отношениях да еще на преданности. Поэтому, когда Эндрю Тодд Грин, он же Вигвам, услышал о потрясающем успехе, обрушившемся на его друга детства, он пошел по стопам всех остальных моих друзей детства, нашел меня, поклялся мне в вечной преданности до гроба и получил место у кормушки. Это было чуть больше года назад. С тех пор, как это было заведено в «Стрэттон», он подсиживал, обманывал, вводил в заблуждение и выживал каждого, кто стоял на его пути, до тех пор, пока, в соответствии с одним из принципов Паркинсона — «каждого повышают до уровня его некомпетентности», он не проложил себе путь на самую вершину стрэттонской пищевой цепочки.
Он совершенно не разбирался в тонком искусстве финансов (которое заключалось в умении выявлять только что оперившиеся и растущие компании, нуждавшиеся в деньгах настолько, чтобы согласиться продать мне порядочный кусок своих акций), поэтому я все еще продолжал обучать его. А учитывая тот факт, что у Вигвама был диплом юриста, которым я даже чудесную маленькую попку своей дочери не стал бы подтирать, то для начала я положил ему скромную зарплату в 500 тысяч долларов.
— Так что ты об этом думаешь? — вдруг спросил Вигвам.
Я вынырнул из своих грез. Я понятия не имел, о чем тут бормотал Энди, если не считать того, что в принципе речь, кажется, шла о карликах и пинках. Поэтому я проигнорировал Энди, а вместо этого повернулся к Дэнни и спросил:
