Самый богатый человек из всех, кто когда-либо жил - Стейнметц Грэг

Трудясь на благо Фуггера, Цинк не забывал и о собственном благе. Среди множества коррупционных практик в церкви эпохи Возрождения выделялась покупка и продажа церковных должностей. Эти должности являлись пожизненными и сулили надежный, не облагаемый налогами доход. Высокий спрос превращал продажу должностей в аукционы, где наличные значили больше профессионального опыта. Ватикан активно «осваивал» эти средства, сторонние наблюдатели язвительно именовали данную порочную практику «симонией», намекая на Симона Волхва, одного из первых христиан, который попытался приобрести за деньги апостольское благословение [35]. Цинк скупил больше должностей, чем кто-либо еще. Он оценил необходимые расходы, сопоставил их с возможной прибылью, удовлетворенно потер руки – и приступил к покупкам. В итоге он приобрел 56 должностей с обширной географией – от Кельна на западе до Бамберга на востоке. Он числился писцом в одном городе, нотариусом в другом и папским рыцарем в третьем. Фактическую работу он делегировал подчиненным, поскольку сам редко – если вообще – появлялся в этих городах. В одном только Аугсбурге у него было пять должностей.

Фуггер никогда не покупал должностей для себя, но, при помощи Цинка, благодетельствовал другим. Когда освободилась должность в городе Шпейер, священник по имени Эберхард фон Нойенхаузен предложил Фуггеру, который надзирал за аукционами в Германии, 48 флоринов. Фон Нойенхаузен был старшим каноником собора в Аугсбурге. Он происходил из знатной семьи и имел влиятельных друзей, а потому был вправе ожидать этой должности и надеяться на деньги и связи, которые к ней «прилагались». К его изумлению, Фуггер уступил должность тринадцатилетнему семинаристу. Это вызвало скандал. Победитель был не просто невероятно молод – назначение выглядело неприемлемым чисто технически, ибо должность подразумевала степень по богословию.

Фон Нойенхаузен понял, почему проиграл, когда услышал имя победителя. Семинарист Маркус Фуггер, племянник Якоба Фуггера. В ответ на жалобы фон Нойенхаузена Фуггер сообщил, что в Риме обычная ставка – 780 флоринов. Те крохи, которые предложил фон Нойенхаузен, и рядом не стояли с этой суммой. Фуггер не просто отказал фон Нойенхаузену, когда тот пообещал заплатить больше, – он добился от Рима официального отказа, своего рода запретительного судебного приказа. Тогда фон Нойенхаузен обвинил Фуггера в симонии перед Максимилианом и городским советом Аугсбурга. Его проигнорировали.

Среди многочисленных должностей Цинка всерьез он воспринимал всего одну – агента Фуггера. Он был в Риме по делам Фуггера, когда умер фон Мекау, и ему выпало спасать Фуггера от банкротства. Папа обладал немалым могуществом, но даже он вынужден был следовать правилам и прояснить вопрос с завещанием, прежде чем завладеть деньгами. Выигрывая время, Цинк сознательно запутывал ситуацию, распространял слухи о нескольких завещаниях. Затем они с Фуггером убедили выступить истцом императора Максимилиана. Епархия фон Мекау в Бриксене, как и все владения церкви, подчинялась церковным законам. Но также она находилась в географических границах империи. Почему императора лишают его территорий и доходов? Максимилиан заявил, что ни о какой передаче средств не может быть и речи, пока не улажены эти противоречия. К тому моменту раздраженный Юлий понял, что тяжба будет длиться вечно. Цинк предложил Юлию 36680 флоринов за то, что папа отзовет свои притязания, и пообещал внести деньги на личный счет папы, а не на счет Ватикана. Юлий согласился. Фуггер был спасен. Он в очередной раз убедился, что у каждого папы есть своя цена.

Глава 5

В северных морях

В ноябре 1510 года голландский корабль отправился из Данцига с 200 тоннами венгерской меди, принадлежащей Фуггеру. Корабль бороздил воды близ полуострова Хель, когда его взяла на абордаж команда другого судна, присвоившая себе груз. Нападение организовал Ганзейский союз, самая могучая коммерческая структура на планете. Ганзейцы полностью контролировали Балтийское и Северное моря и сурово карали всех «посторонних», кто осмеливался заплывать в эти воды [36]. Нападение на корабль Фуггера положило начало длительной схватке, в которой наглядно проявил себя стратегический гений Якоба и которая показала его готовность отстаивать свое до последнего. В борьбе с Ганзой он использовал тактические маневры, дипломатию высокого уровня и упорство на грани упрямства. Он был неумолим. К тому времени, когда пыль битвы осела, «эпоха Ганзы», когда предприимчивые купцы правили морями и вели переговоры на кулаках, сменилась новой – той, которую историк Рихард Эренберг называет «эпохой Фуггера», когда мир стали покорять люди, восседающие за столами. Падению Ганзы способствовало несколько факторов, но именно Фуггер, ничуть не устрашенный масштабами задачи, нанес союзу решающий удар и обрек его на гибель.

Германские города Любек, Гамбург, Бремен и Кельн учредили Ганзейский союз ради прибыли и защиты торговли. Они были малыми поселениями в сравнении с Венецией. Никто из них не мог себе позволить самостоятельно обеспечивать безопасность побережья в целом. Они объединили ресурсы и предоставили друг другу торговые привилегии. Данциг и Брюгге вскоре присоединились к ним, и так же поступили все портовые города на севере Германии. Далекий Лондон на Темзе разрешил Ганзе возвести окруженный стеной торговый пост возле Лондонского моста – со складами, казармами и пивной, что конкурировала с местными пабами, предлагая гамбургский эль и рейнские вина. На правила союза в значительной степени опиралось английское морское право. От названия общей монеты ганзейских городов – остерлинг – произошло английское слово «стерлинг», а слово «Ганза» впоследствии вошло в состав названия немецкой авиакомпании «Люфтганза» (дословно «воздушная Ганза»).

В пору наивысшего могущества союз объединял 90 городов. Ганза обладала такой властью, что не подчинялась даже королям. Неофициальная столица союза располагалась в Любеке, поблизости от которого сливаются Северное и Балтийское моря, и оттуда Ганза навязывала силой свою торговую монополию. Когда король Швеции посадил в тюрьму немецких купцов за «чрезмерную дерзость», Ганза захватила шведский флот. Когда Норвегия сделалась слишком уж зависимой от английских торговцев, пираты, науськиваемые Ганзой, разграбили Берген, а союз затем занял городской порт и построил там торговый пост, аналог лондонского. Дисциплина имела для Ганзы первостепенное значение. В Бергене ганзейский филиал действовал как сеть малых «ячеек»; хусбондам, то есть домовладельцам, вменялось в обязанность поддерживать порядок и следить за тем, чтобы ганзейцы соблюдали обет безбрачия. Возжелав промысловые участки Скании, Ганза нанесла поражение Дании и обрела монополию на торговлю сельдью. Это было важно, поскольку сельдь составляла основу европейского пищевого рациона, что подтверждается, например, «рыбными днями» в церковном календаре. Без сельди из датских проливов Европа была обречена на голод. Ганза отпраздновала победу над Данией, взяв своим символом изображение трех сушеных рыбин.

К суровости ганзейских купцов вынуждала общая ситуация. Чтобы отсеивать слабаков среди новобранцев и укреплять «командный дух», капитаны кораблей союза протаскивали новичков через нагретые дымоходы или бросали их за борт – и били, когда они выплывали. Других раскладывали на алтарях и колотили до полусмерти деревянными кольями. Таков был «учебный лагерь» Ганзы, олицетворение воинственной сути этой организации. С посторонними же Ганза и вовсе не церемонилась. Иноземные купцы, в том числе из Южной Германии, могли сэкономить, отправляя товар на кораблях, не принадлежавших Ганзе. Однако они рисковали затоплением или похищением своих грузов. В 1399 году Ганза красноречиво предупредила Нюрнберг, который осмелился поставлять медь во Фландрию без одобрения союза: «Если таковое будет продолжаться, вам и вашим людям грозит урон, о коем мы заблаговременно сожалеем». Другие города не получали предупреждений – их корабли попросту уничтожались.