Николай Японский - Дневники св. Николая Японского. Том ΙII
В Катихизаторскую школу и в Причетническую собралось всего четыре человека, и из них один совсем не ученый и язычник. Нечего делать, примем всех и присоединим их к старшему курсу Катихизаторской школы, — пусть слушают, что Бог послал, и в то же время учатся пению: не делать же для них новые курсы катихизаторской и причетнической школ; коли из них кто окажется хорошим, то прослушает Догматику в будущем году. Айв старшем–то ныне всего три, с четвертым весьма сомнительным; впрочем, и три — с бору да с сосенки.
Семинарию сегодня совсем приготовили к освящению.
Расположение духа до того тягостное — от безденежья ли то или от усталости, — что едва сдерживаю себя в пределах наружного благодушия. Редко бывают такие дрянные дни.
О. Феодор Быстров пишет, что митрополит Палладий, по докладе моего донесения в Синоде, сказал: «Начальника Миссии в Японии следует возвести в сан Архиепископа и дать ему епископа викария». Очень нужно! Голова большая, туловища почти нет, как у некоторых морских чудовищ! Просишь хлеба, дают рыбу. Доброго миссионера тут нужно, из которого впоследствии естественно образуется викарий, а со временем, даст Бог, и митрополит.
21 августа/2 сентября 1897. Четверг.
Совершено освящение новопостроенных зданий Семинарии. В десять часов началось Водоосвящение в большой классной зале; служили со мной только отцы Сато и Циба, диакон Кугимия и иподиакон Кавамура, — для большего числа было бы тесно. Пел полный хор из семинаристов и учениц, он же и занимал всю залу; учителя, прочие ученики и гости стояли по верандам. По окончании водоосвящения я окропил все комнаты и коридор со службами внутри зданий, о. Павел Сато окропил наружность зданий и двор с северной стороны, о. Роман Циба — с южной, он же и госпиталь — внутри и снаружи. По окончании богослужения, в начале двенадцатого часа, гости были приглашены в назначенные для них комнаты; всех гостей было почти ровно сто человек, то есть все учащие и учащиеся и все прочие служащие Церкви в Токио. Я между тем сказал учительницам, чтобы они провели учениц по всем зданиям показать им все; когда они кончили осмотр столовой, пробил звонок, по которому ученики собрались обедать; стол был, конечно, праздничный, и, кроме того, каждому стояло у прибора по коробке конфект в десять сен (маленькие ученицы [голодные же притом, по времени], проходя, восклицали в удивление этой завидной роскоши, но, вернувшись к себе, нашли в своей столовой не менее роскошное угощение). Пропели молитву, после которой я сказал несколько слов назидания и благословил трапезу. Гостям приготовлен был роскошный обед — каждому в двух ящиках — с рисом и с множеством очень вкусных вещей; пред обедом, по японскому неизменному обычаю, был чай и конфекты (бенто с конфектами на каждого — шестьдесят пять сен). Ученики, скоро окончив свой обед, рассыпались по комнатам служить гостям, — наливать чай, приносить кипяток и прочее. Я несколько раз обошел комнаты и, видя, что все идет в порядке, — гости веселы и благодушны, — оставил Семинарию и вернулся к себе; было уже двенадцать часов. У себя нашел вместо завтрака то же бенто, что у гостей, и отлично позавтракал им.
Угощены были и начальники работ — плотничных, каменных и подобных — всего двадцать человек; но их Василий, главный начальник, увел для того в гостиницу, ибо им–де, кроме пищи, следует и выпить немного, чего в школе не полагается. Дано Василию пятнадцать ен на угощение их.
В четвертом часу был о. Павел Морита с семейством; завтра совсем отправляется на свое место в Маебаси и прочие. Снабжен ризами, дароносицей и мирницей, чего нет в Церкви Маебаси. Детей у него четверо, начиная с одиннадцатилетней дочки Марии до грудной Нины; средние — сыновья Емильян и Дионисий — шустрые мальчики.
Сегодня день памяти Святого архимандрита Авраамия, Смоленского Чудотворца, в монастыре которого, в Смоленске помещалась Семинария (в которой и я, грешный, учился). Да будет покровителем, заступником и молитвенником Святой Авраамий и Тоокейской Семинарии и да изведет из нее многих делателей на ниву Христову в сей стране!
22 августа/3 сентября 1897. Пятница.
В девять часов утра был звон субботнего колокола и одноразный трезвон, призвавшие всех учащихся в Собор, и отслужен был соборне молебен пред начатием учения.
Потом господин Сенума роздал ученикам Семинарии учебники. В три часа мы с ним съездили в лавки купить мебель для учительской комнаты. Купили: четыре стула на десять ен, — а шесть стульев венской поделки я отдал из библиотеки, — шкаф для хакама учителей за тридцать ен, стол за четыре ен семьдесят пять сен.
Вечером у учеников был симбокквай, для угощения на котором дал три ены (о. Сергий дал три ены предварительно — значит, мне можно было дать меньше обычных четырех или пяти ен). Ораторствовали в первый раз в новой столовой, столь обширной и удобной для подобных случаев.
В девять с половиной часов утра в Посольской Церкви о. Сергий Глебов с диаконом Дмитрием Константиновичем Львовским повенчали германского подданного лютеранина Толле, служащего в торговой компании в Владивостоке, с девицей Токаревой, дочерью инженера. Приехали они потом благодарить и пожертвовали тридцать ен на бедных.
23 августа/4 сентября 1897. Суббота.
Было начало уроков во всех наших школах.
Я читал накопившиеся письма с утра до полдня с Давидом Фудзисава. Раз должен был приостановиться минут на двадцать, чтобы утишить «волнение чувств»: столько просьб о деньгах, что невозможно вынести! Конечно, и они, катихизаторы, не виноваты, — все народ бедный и бесталанный, — от местных христиан не могут добыть — таланта и усердия нет на то, но Миссия в настоящее время похожа на мать с изгрызенными сосцами.
Ученики Катихизаторской школы (пять: старых три и новых два) и Певческой (два: старый один, новый один) ходили на свои классы в Семинарию: аудитория там для них есть, учителям же удобнее. Таким образом в большом каменном доме отныне будут производиться только общие классы пения, в двух классных больших комнатах, внизу и вверху; будут также учиться пению здесь живущие ученики Катихизаторской и Певческой школ.
Учителя Семинарии — академисты и другие — положили для себя правилом — отныне ходить на лекции в хакама; но за то и ученики тоже непременно должны быть одетыми в хакама. Хорошо, если соблюдется это.
Сегодня за всенощной опять начали петь полные хоры, и народу было много, но увы! народ–то этот почти исключительно наши ученики и ученицы.
24 августа/5 сентября 1897. Воскресенье.
