Федор Раззаков - Свет погасших звезд. Они ушли в этот день
К началу 70-х годов Крамаров уже прочно занимал место в десятке лучших советских комиков и был удостоен звания заслуженного артиста РСФСР. Период с 1971 по 1975 год можно смело назвать золотым периодом в его кинематографической карьере, так как именно тогда им были сыграны лучшие роли. Среди них: Федя-Косой в «Джентльменах удачи» (1972), дьяк посольского приказа Феофан в «Иван Васильевич меняет профессию» (первая его «костюмная» роль), «инопланетянин» в «Этой веселой планете», Петя Тимохин в «Большой перемене» (все – 1973), Егоза в «Афоне» и приятель жениха в «Не может быть!» (оба – 1975). Отрадным фактом было то, что на него наконец-то обратил внимание наш ведущий комедиограф-эксцентрик Леонид Гайдай.
Когда слава Крамарова достигла заоблачных высот, они с женой сумели улучшить свои жилищные условия – переехали в отдельную квартиру на Садовом кольце, возле кинотеатра «Форум». В тех условиях можно было подумать и о потомстве, но теперь возникло новое препятствие – отношения между супругами сильно испортились. Толчком к этому послужила одна история, которая случилась во время их поездки на теплоходе по Москве-реке. Там Крамаров пользовался повышенным вниманием со стороны женской половины пассажиров, и одна из этих особ сумела вскружить ему голову. Прямо во время танцев на палубе она схватила его за руку и увлекла с собой в каюту. Будучи навеселе, Крамаров не смог устоять перед этим натиском, хотя здесь же находилась его жена. Маша все это видела, но предпочла не вмешиваться. Крамаров отсутствовал около двух часов. Потом вернулся и сел за столик рядом с женой. Увидев его, та разревелась. И хотя Крамаров буквально на коленях вымолил у жены прощение, однако до конца простить его Маша так и не смогла. Спустя какое-то время они расстались.
Говорят, инициатором разрыва был Крамаров, который посчитал, что их брак исчерпал себя и ему надо начинать личную жизнь с чистого листа. Благо претенденток на его руку и сердце теперь было более чем достаточно. И Крамаров, получив развод, сломя голову бросился в холостяцкие загулы. Иной раз он приезжал на съемки какого-нибудь своего фильма в сопровождении не одной, а сразу двух, а то и трех любовниц. Хотя Ален Делоном никогда вроде бы не был. Вот как об этом вспоминает актриса Надежда Репина, которая волею судьбы в сентябре 1973 года снималась с Крамаровым в одном фильме – «Звезда экрана» (кстати, из всего актерского коллектива самые крупные гонорары были там у Михаила Пуговкина (2050 рублей) и Крамарова (1950):
«Съемочную группу поселили в ялтинской гостинице „Массандра“. С Крамаровым я до этого не была знакома. Мы только здоровались. Двери наших номеров были напротив, и я всегда удивлялась, какие красивые длинноногие девушки выходили от него по утрам. На пляже он представлял своих барышень коллегам-актерам:
– Познакомься, моя временная жена…
И радостно косил, оценивая реакцию.
И тут в Ялту приехал Театр киноактера, а среди артистов – Нина Маслова. Она, если помните, в «Большой перемене» играет Коровянскую, за которой ухаживает герой Крамарова.
Встретив Нину на пляже, Савелий «испуганно» закричал:
– Ой, что будет, настоящая жена приехала!
Хотя с Ниной у Крамарова никакого романа не было – я точно знаю…»
О том, какая слава преследовала Крамарова в те годы, вспоминают его коллеги по съемочной площадке.
А. Збруев: «Большую перемену» снимали в Ярославле. Однажды подъезжаем к проходной завода, где снималась одна из сцен, а там вахтер: «Пропуск». Водитель говорит: «Да мы каждый день здесь проезжаем!» Тот в ответ: «Знаю, что каждый день, а вот сегодня нужен пропуск!» Ролан Быков выглянул: «Слушай, дружок, мы торопимся. Ты что, нас не узнаешь?» Вахтер уперся: «Пропуск – и все!» Еще кто-то выглянул – никакого результата: «Никуда вас не пущу!» Тут высовывается Крамаров и говорит: «Слушай, друг! Ты вообще соображаешь, что говоришь-то?» Вахтер его увидел: «А! Ты здесь? Ну давайте – проезжайте!..» Крамаров был всеобщим любимцем».
Н. Маслова: «Я во время съемок „Большой перемены“ в Крамарова просто влюбилась! Особенно когда он приехал в Сочи сразу с двумя молоденькими девушками. Он в жизни был совсем не таким, каким его знают по фильмам. Он был интеллектуалом, таким рафинированным – не пил, не курил…
Однажды мы с ним были на кинофестивале в Баку. Там всех объявляли: «Народная артистка Нонна Мордюкова!» Зал аплодирует. «Народный артист… такой-то!» Аплодисменты. «Артист кино – Савелий Крамаров!» Я своими глазами видела, как сидящие в первом ряду седые академики с бородами по пояс при этих словах встали и устроили настоящую овацию! Он пользовался такой всенародной любовью…»
В 1972 году Крамарова впервые выпустили за границу. Вышло это отнюдь не случайно. В 1971 году в Советском Союзе началась кампания по выезду евреев из страны, и власти, чтобы сдержать поток отъезжающих, стали предоставлять именитым евреям определенные льготы. В этот список угодил и Крамаров, которого отпустили на Олимпийские игры в Мюнхен. Однако та поездка получилась драматичной. Во время игр группа арабских террористов захватила в заложники более десятка спортсменов из Израиля, и, когда спецназ попытался их освободить, террористы уничтожили заложников. На Олимпиаде был объявлен траур, а на панихиду пришли большинство участников Игр. Однако советской делегации запретили посещать это мероприятие в свете плохих отношений с Израилем. И Крамаров по этому поводу сильно переживал. Спустя два года после этого актеру присвоили звание заслуженного артиста РСФСР.
В 1972 году Крамаров решает всерьез взяться за свое профессиональное мастерство и поступает в ГИТИС, на актерский факультет. Однако учеба там радости ему не принесла. Как он сам затем объяснял: «Ничего мне это не дало, потому что, как я считаю, эту профессию получают от господа бога. Если ты одарен, если ты рожден актером, этому нельзя научить. Можно научить культуре, искусству, литературе. Профессии научить невозможно. Я учился так: ходил в кино, смотрел своих любимых актеров. Любимые актеры у меня Луи де Фюнес и Фернандель. Они для меня были учителя. Но, несмотря ни на что, я благодарен тем мастерам, которые меня учили в институте. Так что у меня теперь два диплома…»
Отмечу, что, закончив ГИТИС, Крамаров так и не устроился ни в один из советских театров. Как вспоминает В. Стронгин: «Савелий порой пускался на хитрости. Устраивался на работу в театр, начинал репетировать роль в пьесе, принимая замечания режиссера, бывалых артистов, тем самым набирая опыт, а перед выпуском спектакля, ссылаясь на срочные киносъемки, покидал театр. Однажды он сам заговорил со мной об этом:
– Неудобно получается. Я грешен перед театрами. Они рассчитывают на меня. А я от них сбегаю. Театр для меня – школа, кино – жизнь…»
