Эрнест Джонс - Жизнь и творения Зигмунда Фрейда
Ни один университет, однако, не присвоил Фрейду почетной степени; единственная степень, которой он удостоился в своей жизни, была присуждена ему Университетом Кларка, Массачусетс, примерно 30 лет тому назад.
В мае Фрейд и Лу Саломе в последний раз обменялись письмами, закончив таким образом свою переписку, которая продолжалась в течение 24 лет. Она умерла в феврале следующего года. Фрейд ею восхищался и крайне нежно к ней относился, «довольно любопытно, без какой-либо примеси сексуального притяжения». Он говорил о ней как о единственной реальной связи между ним и Ницше.
Фрейд был шокирован и до некоторой степени встревожен, услышав о том, что Арнольду Цвейгу предлагают стать его биографом. Фрейд решительно запретил ему это делать, говоря, что он может найти дела и получше, и поважнее. Отношение Фрейда к написанию биографий было, несомненно, крайне отрицательным, так как он добавил: «Становящийся биографом обязывается лгать, утаивать, лицемерить, приукрашать и даже прикрывать свое непонимание, так как биографическая правда недоступна, а если бы и была доступна, не была бы использована. Правда — торная тропа, люди ее не заслуживают, впрочем, и наш принц Гамлет не прав, спрашивая, мог ли кто-нибудь избежать наказания плетьми, обойдись с ним по заслугам». И несмотря на это, я продолжаю свой рассказ перед лицом столь сурового приговора.
К этому времени Фрейд становился все более уверен в том, что будущее Австрии будет связано с нацистами, хотя при этом он в основном имел в виду австрийских нацистов, которые, как он (ошибочно) надеялся, будут более мягкими. Поэтому он заметил: «Я со все меньшим и меньшим сожалением ожидаю того времени, когда опустится мой занавес».
В июле Фрейд подвергся двум крайне болезненным операциям, и в первый раз со времени первой операции в 1923 году у него безошибочно был обнаружен рак. В течение последних пяти лет врачи устраняли его появление, удаляя предраковую ткань, но начиная с этого времени они знали, с чем им придется столкнуться лицом к лицу и что следует ожидать постоянных повторений злокачественной опухоли.
Следующим событием стал Мариенбадский конгресс, который начался 2 августа. Место для его проведения было выбрано таким образом, чтобы Анна находилась неподалеку от своего отца, чтобы прийти к нему на помощь в случае необходимости. В своей президентской речи я описал Чехословакию как остров свободы, окруженный тоталитарными государствами, и высказал несколько замечаний в их адрес, что послужило причиной занесения меня нацистами в черный список, с тем чтобы меня «ликвидировать», как только они оккупируют Англию. Эйтингон встретился с Фрейдом перед конгрессом — так как не смог присутствовать на его 80-летии, — а я встретился с Фрейдом вскоре после окончания конгресса; это была моя последняя встреча с Фрейдом до кризиса эмиграции, который наступил восемь месяцев спустя.
13 сентября тихо отмечалась золотая свадьба Фрейда и его супруги. На ней присутствовали четверо из его уцелевших детей, все, за исключением Оливера. Фрейд заметил Мари Бонапарт с характерным для него скрытым намеком: «Это, несомненно, оказалось неплохое решение проблемы брака, и она до сих пор нежна, здорова и активна».
Конец этого года оказался тяжким временем для Фрейда. Анна обнаружила еще одно подозрительное пятно, которое Пихлер, как оказалось впоследствии, ошибочно принял за раковое.
В субботу 12 декабря Пихлер сказал мне, что обязан выжечь новое пятно, которое кажется ему подозрительным. Он сделал это, и микроскопическое исследование показало лишь безвредную ткань, однако реакция организма на эту операцию была ужасной. Самое главное, жестокая боль, затем, в последующие дни, с трудом закрывающийся рот, так что я не могу что-либо есть и с огромным трудом могу питы Я веду свои анализы, каждые полчаса меняя бутылку с горячей водой, чтобы прикладывать ее к щеке. Я получил малое облегчение от коротковолновой терапии, но она длилась недолго. Мне сказали, что мне придется в течение недели мириться с подобным существованием[185]. Я бы желал, чтобы Вы могли видеть, какие признаки симпатии выказывает мне Джо-фи[186] в моем страдании, как если бы она все понимала.
Наш министр образования издал формальный приказ о том, что дни любой беспредпосылочной научной работы, как в либеральную эру, закончились; начиная с этих пор наука должна работать в унисон с христианско-германским мировоззрением. Это обещает мне веселое время! Совсем как в дорогой Германии!
Только что упомянутая операция была единственным случаем за все время огромных мучений Фрейда в эти годы, когда он, к удивлению Пихлера, воскликнул: «Я не могу больше это терпеть». Однако железные нервы хирурга позволили ему закончить операцию, и этот протест был единственным, который он услышал.
В январе 1937 года Фрейд пережил новую потерю — смерть своей собачки, к которой он очень привязался в последние семь лет. Он имел обыкновение обмениваться конфиденциальными письмами с Мари Бонапарт, которая также любила животных. Всего лишь месяцем раньше, 6 декабря, он написал:
Ваша открытка из Афин и рукопись книги о Топси только что прибыли. Эта книга мне дорога; она столь волнующе правдивая и искренняя. Конечно, это не аналитическая работа, но в ней царит дух аналитического поиска правды и знания. В ней действительно даются реальные обоснования тому замечательному факту, что можно любить некое животное, как Топси (или как моя Джо-фи), столь глубоко: любовь без какой-либо амбивалентности, простота жизни, свободной от конфликтов цивилизации, которые так тяжело терпеть, красота существования, завершенного в самом себе. И несмотря на всю отдаленность в органическом развитии, здесь тем не менее присутствует чувство тесной дружбы, неопровержимой принадлежности друг другу. Часто, когда я глажу Джо-фи, я ловлю себя на бормотании одной мелодии, в которой, несмотря на всю свою немузыкальность, я могу узнать арию (Октавио) из «Дон Жуана»:
Дружбы связь скрепила нам сердца, и т. д.
При Вашем юношеском 54-летнем возрасте Вы можете избегать частых мыслей о смерти, но Вас, конечно, не удивит, что в моем возрасте 80 с половиной лет я мучительно думаю о том, достигну ли возраста своего отца и брата или даже возраста своей матери, мучимый, с одной стороны, конфликтом между желанием отдыха и боязнью новых страданий, которые принесет дальнейшая жизнь, а с другой стороны, болью при мысли о разьединении с теми людьми, к кому я все еще привязан.
Джо-фи следовало оперировать, так как у нее были две большие яичниковые кисты. Казалось, операция прошла успешно, но два дня спустя Джо-фи внезапно умерла. Тогда Фрейд, чувствуя, что не сможет обходиться без собаки, забрал к себе от Дороти Берлингэм еще одну чау-чау, по кличке Люн, которую четыре года тому назад ему пришлось вернуть прежней хозяйке по причине зависти со стороны Джо-фи.
