Петр Игнатов - Записки партизана
Мне рассказывал об этом бое старый таманский рыбак, участник операции. Долго он перечислял имена погибших. Их было больше, чем оставшихся в живых.
Рыбаки-герои с честью выполнили приказ: после той ночи ни одно немецкое судно не вышло из лиманов.
* * *Второго октября после жестокого боя советские войска овладели станицей Старо-Титаровской.
Таманская группировка немцев была расколота на две части. И не успел противник опомниться, как наши войска нанесли новый удар: десант, высадившийся на Бугазской косе, с боями овладел укреплениями между лиманом Цокур и Черным морем.
Бой шел на подступах к городу Тамань, и Таманский порт, несмотря на частые налеты нашей авиации, работал днем и ночью: немцы грузили технику на корабли и десантные баржи.
С восточной стороны Тамани, ближе к заливу, стояли на высоком бугре, спускающемся к морю, баки с горючим, наполовину зарытые в землю. От баков к берегу шли узкие, недавно вырытые канавки: очевидно, немцы намеревались, уходя из города, в последний момент спустить нефть в море.
Это стало известно таманским рыбакам. И рыбаки встревожились: если немцы осуществят свой замысел, Таманский залив останется без рыбы: старая погибнет, новая не придет сюда из моря. Рыбаки обратились к Кириллу Степановичу с просьбой сорвать эту затею гитлеровцев и сжечь баки на месте.
С другой стороны городка, тоже у самого моря, ближе к пристани, тянулись огромные склады боеприпасов, свезенных сюда немцами в расчете на новое наступление на Кубань. Теперь немцы спешно вывозили боеприпасы в Крым. К пристани подходили все новые и новые суда для погрузки.
Кирилл Степанович знал, что немцы зорко оберегали склады и баки с горючим. Они огородили их колючей проволокой и поставили усиленную охрану.
Ночью небольшая группа партизан, тщательно маскируясь, двинулась ползком к нефтяным хранилищам. Часть бойцов должна была отвлечь на себя охрану, остальные, обойдя с тыла, поджечь баки.
Первые выстрелы всполошили немцев. Охрана выскочила из дверей и окон здания конторы. У прохода в проволочных заграждениях завязалась ожесточенная перестрелка.
Неожиданность нападения и стремительный удар в лоб, оттянувший к главным воротам и конторе основные силы охраны, позволили второй группе партизан незаметно подобраться к заграждениям. Перерезав проволоку, гранатометчики бросились к бакам. Раздались глухие взрывы гранат, звон разбиваемых бутылок с горючим, и над территорией нефтяного склада со свистящим ревом вспыхнуло пламя. Огромным огненным столбом поднялось оно в небо, окаймленное черным дымом с багровым отсветом, озаряя своими отблесками и берег, и город, и корабли, далеко стоявшие в море…
Группа партизан, которой было поручено атаковать склады с боеприпасами, несколько замешкалась: она подошла к складам, когда нефть уже полыхала на берегу. Немецкие часовые заметили партизан и подняли тревогу. Партизаны кинулись напролом, пытаясь пробиться к проволочным заграждениям на бросок гранаты. Навстречу им, огибая ограду, выбежал немецкий караул, стремясь не подпустить партизан к проволоке. Почти одновременно заработало несколько пулеметов. Партизаны падали, сраженные пулями. Тяжелораненые, напрягая последние силы, стреляли в немцев, стараясь отвлечь на себя огонь караула и дать возможность товарищам добежать до проволоки.
Скошенные пулеметными очередями, из строя вышли почти все бойцы Кирилла Степановича. Только двум из них удалось добраться до проволоки.
Раздались два взрыва противотанковых гранат, потонувших в грохоте взорванного склада. Казалось, сотни орудий открыли огонь — это рвались немецкие снаряды, сея вокруг разрушение и смерть. Они разносили в щепы пристань и причалы, топили суда, поджигали блокгаузы…
Утром третьего октября передовые советские части, сломив последнее сопротивление немцев на высотах перед Таманью, с боем ворвались в город. Одновременно с этим десантные группы моряков высадились на Таманском побережье. Десантники стремительной атакой смяли немецкие береговые заслоны и вышли во фланг немецкой группировке, оборонявшей город.
Судьба Тамани была решена. Бой шел уже на городских улицах. А в порту все еще рвались снаряды. Толпы обезумевших немцев кидались в воду и долго бежали по мелкому дну залива за последними уходившими в море кораблями…
* * *Кирилл Степанович и Славин, захватив с собой горсточку уцелевших партизан, на легких рыбачьих лодках пробрались, таясь в лозняке, к началу косы Чушка. Отсюда Славину было легче держать связь с Бережным, все еще продолжавшим свою «свободную охоту», и нанести последний удар по понтонному мосту, переброшенному немцами через Керченский пролив — от Тамани в Крым.
Этот мост уже давно был под «надзором» десантников Славина: тотчас же после приземления у Волчьих Ворот сюда была послана группа сигнальщиков из взвода Кирилла Степановича. Не раз они подавали нашей бомбардировочной авиации световые сигналы, и советские самолеты метко накрывали цель.
Немцы устроили грандиозную облаву, окружили сигнальщиков и перестреляли всех до одного. Это было сделано так быстро и неожиданно, что об этом долго не было известно ни Славину, ни нашему командованию. Тем более, что каждую ночь у пролива продолжали вспыхивать световые сигналы, и некоторое время наши летчики и не подозревали, что они сбрасывали свои бомбы в открытое море по фальшивым сигналам немцев.
Потеряв связь с сигнальщиками, Кирилл Степанович послал к проливу своих бойцов, приказав им взорвать мост. С суши добраться к мосту было невозможно: все подходы к переправе в Крым немцы окружили непроходимым кольцом дотов, минных полей и проволочных заграждений. Оставался единственный путь — по воде.
Кто-то из партизан вспомнил рассказ моего сына Валентина в Краснодарском филиале нашего планческого «вуза» о том, как он во время одной из своих диверсий, держась за трупы, плывшие вниз по реке, незаметно подплыл к устоям моста и взорвал его. Решили попробовать этот рискованный прием — мертвецов на побережье было множество.
Вначале все шло хорошо: ветер благоприятствовал, и наши минеры, держась за трупы, все ближе подплывали к мосту.
Неожиданно ветер переменился. Пришлось волей-неволей подгребать руками. А тут, на беду, немецкие прожекторы начали шарить по воде. В нескольких десятках метров от моста немецкие часовые заметили плывущих. Загремели автоматные очереди, застучали пулеметы. Прожекторы немцев не выпускали из своих лучей маленькой горсточки храбрецов, плывущих между трупами.
