Арнольд Шварценеггер - Вспомнить все: Моя невероятно правдивая история
– Зачем вставать на пораженческие позиции? – возразил я. – Если никакого запасного варианта не будет, значит, должен будет сработать основной план. Мы только что обнародовали свои предложения. Мы еще многое можем сделать, чтобы приблизиться к цели.
Если уж тревога не дает покоя, вместо того чтобы готовить пути отхода, подумай о том худшем, что может случиться в случае неудачи. Насколько все будет плохо? И ты быстро поймешь, что на самом деле это пустяки. Если тебя не изберут губернатором, ты испытаешь унижение, однако это худшее, что может с тобой произойти. Подумай обо всех тех кандидатах в президенты, которые проиграли. Люди понимают, что может случиться всякое. Я думал, что если проиграю губернаторские выборы, то просто вернусь в кино и заработаю кучу денег. Я буду свободным человеком, буду есть вкусную еду, кататься на мотоцикле и проводить больше времени с семьей. Поэтому я сделал все, чтобы добиться своей цели, – собрал лучших людей, достал деньги и провел великолепную избирательную кампанию. И если бы я потерпел поражение, то просто сказал бы: «Что ж, на этот раз не получилось». Когда в 2005 году на референдуме были отклонены все мои предложения, меня это не убило. Жизнь продолжалась, и я добился потрясающих успехов, съездив с торговой делегацией в Китай. А год спустя я был переизбран на второй срок.
Для меня мерилом отчаяния являются бедняги, работавшие на алмазных копях в Южной Африке, когда я приезжал туда в шестидесятых. Копи уходили в глубь земли на 1400 футов, жара там доходила до ста десяти градусов по Фаренгейту, рабочим платили по доллару в день и разрешали съездить домой и повидаться с семьей только раз в году. Вот что значит быть в глубокой заднице. Все, что хоть немного лучше, можно уже считать отличными условиями.
4. Отвечая на грубые нападки, можно прибегать к самым вызывающим остротам. В 2009 году мой друг Уилли Браун, бывший мэр Сан-Франциско, дольше всех занимавший пост спикера законодательной ассамблеи Калифорнии, устраивал в Сан-Франциско в гостинице «Фэрмон» благотворительный прием калифорнийского отделения Демократической партии и пригласил меня.
Я пришел, никого предварительно не предупредив, на глазах у всех обнял Уилли и потрепал его по плечу, что привело в ужас половину демократов, а у второй половины вызвало смех. Но тут встал депутат-новичок из Сан-Франциско по имени Том Аммиано и начал подначивать меня. «Поцелуй мою «голубую» задницу!» – крикнул он. Пресса написала об этом. Я не дал никаких комментариев. Очень смешно, ха-ха-ха. Но мысленно я дал себе слово: «Придет час, когда мне принесут на подпись законопроект, предложенный Аммиано…»
И действительно, через несколько дней мне принесли на подпись предложение Аммиано. Это предложение касалось рутинных проблем порта Сан-Франциско, но для Аммиано оно имело очень большое значение. Я попросил своих помощников подготовить отрицательный ответ.
Членам ассамблеи штата Калифорния
Возвращаю законопроект 1176 без своей подписи.
Вот уже какое время у меня вызывает сожаление тот факт, что важные проблемы остаются без внимания, в то время как мне на рассмотрение представляется множество несущественных мелочей. Реформа гидросистемы, реформа тюрем, реформа здравоохранения – вот основные вопросы, выложенные на стол моей администрацией, но законодательная власть предпочитает бесцельно переливать из пустого в порожнее.
Вот прошел еще один год, а законодатели так и не одобрили те кардинальные реформы, которых с таким нетерпением ждут жители Калифорнии. В свете всего этого и после тщательного обдумывания я не вижу смысла подписывать этот документ.
Арнольд ШварценеггерНикто не обратил внимание на то, что смысл послания заключается в начальных буквах каждой строки, поэтому журналистам как бы невзначай было предложено: «Вы уверены, что правильно прочитали ответ губернатора? Может быть, его нужно было читать по вертикали?»
Журналисты спросили моего пресс-секретаря, было ли ругательное послание вставлено умышленно, и тот ответил: «Нет, мы понятия не имели. Должно быть, произошла досадная случайность». Однако на следующей пресс-конференции один журналист поднял руку и сказал: «Мы показали этот текст математику. Он сказал, что вероятность случайного появления такой осознанной фразы составляет одну двухмиллиардную».
– Хорошо, – ответил я. – А почему бы вам еще раз не обратиться к тому же специалисту и не спросить его, какова вероятность того, что парень из австрийской глубинки приедет в Америку и станет величайшим чемпионом по культуризму всех времен, сделает блестящую карьеру в кино, женится на одной из Кеннеди, а затем будет избран губернатором самого большого штата в Соединенных Штатах? На следующей пресс-конференции вы нам расскажете, какова вероятность этого.
Журналисты рассмеялись. А Том Аммиано, по отзывам прессы, якобы сказал: «Я совершил великую глупость, и он имел полное право ответить мне тем же». И весь инцидент был исчерпан. (Через год, подписывая законопроект, предложенный Амиано, я составил ответ так, чтобы по вертикали первые буквы строк читались Y-o-u-r-e W-e-l-c-o-m-e[45].)
5. В сутках двадцать четыре часа. Однажды я выступал в Калифорнийском университете, а когда закончил, один студент поднял руку и пожаловался: «Господин губернатор, после того как разразился экономический кризис, стоимость моего обучения возросла вдвое. Теперь она слишком высокая. Мне нужны субсидии».
– Понимаю, сейчас всем приходится трудно, – сказал я. – Но что вы имели в виду, говоря, что стоимость обучения слишком высокая?
– Я имел в виду, что теперь мне приходится подрабатывать.
– И что в этом плохого?
– Но я же должен заниматься!
И тогда я сказал:
– Давайте произведем несложные подсчеты. Сколько часов вы посещаете занятия?
– Два часа в один день и еще три часа в другой.
– А много вам приходится заниматься дома?
– Ну, каждый день по три часа.
– Отлично. Итак, пока что я вижу шесть часов в один день и семь часов в другой, считая дорогу от дома до университета и обратно. А вы не думали о том, чтобы работать больше? Может быть, вам следует взять дополнительные курсы? Вместо того чтобы бесцельно растрачивать свою жизнь?
Аудитория была потрясена моими словами.
