Владимир Дайнес - Гений войны Рокоссовский. Солдатский долг Маршала
3. Улучшение отношения к немцам не должно приводить к снижению бдительности и панибратству с немцами[630]».
Одновременно директивой Ставки ВГК № 11073 командующим фронтами были даны указания об установлении знаков и сигналов для взаимного опознавания советских и англо-американских войск. Советские войска должны были обозначать себя серией красных ракет, а танки также – одной белой полосой вокруг башни по ее середине и белым крестом на крыше башни. Англо-американские войска обозначали себя серией зеленых ракет, а танки и бронемашины – желтыми или вишнево-красными флюоресцирующими (ночью) щитами и белой пятиконечной звездой, окруженной белым кругом, на горизонтальной поверхности танка. Кроме того, советские и англо-американские самолеты, помимо установленных для них сигналов ракетами, обозначались своими национальными опознавательными знаками.
Утром 20 апреля войска 65-й армии первыми приступили к форсированию р. Вест-Одер. В 6 часов 30 минут залпом реактивных установок в полосе 65-й армии началась артиллерийская подготовка. Затем открыла огонь артиллерия, плотность которой составляла 238 орудий на 1 км фронта. К ним присоединились танковые и самоходные полки. Почти одновременно на воду были спущены все наплавные средства. В результате удалось быстро высадить на западный берег Вест-Одера большую группу пехоты с пулеметами, минометами и 45-миллиметровыми пушками. Этот десант усилил уже находившиеся здесь с ночи мелкие отряды. Сюда направлялись все новые эшелоны десантников. Теперь в ход пошли и паромы. К 8 часам 30 минутам войска 65-й армии захватили опорные пункты на плацдарме шириной 3 км по фронту. К полудню удалось овладеть предмостным береговым укреплением автострады. На участке 46-го стрелкового корпуса на плацдарме находились уже две стрелковые дивизии, инженерно-саперные батальоны 1-й комсомольской штурмовой бригады, штатная полковая артиллерия, 82-миллиметровые минометы, противотанковые группы, обученные применению трофейных фаустпатронов. Части 18-го стрелкового корпуса захватили первую траншею противника, населенные пункты Мочилы и Росувко.
Инженерные войска с помощью стрелковых частей приступили к наводке понтонных и паромных переправ. Противник, введя в сражение свои резервы, попытался задержать дальнейшее продвижение переправившихся на плацдармы частей. В контратаках участвовали усиленные танками части 27-й пехотной дивизии СС «Лангемарк» и 28-й пехотной дивизии СС «Валония», составлявшие резерв немецкой 3-й танковой армии. Несмотря на это, войска 65-й армии медленно продвигались вперед. К 13 часам дня на ее участке действовали две 16-тонные паромные переправы. К вечеру на западный берег Вест-Одера был переброшен 31 батальон с пятьюдесятью 45-миллиметровыми пушками, семьюдесятью 82– и 120-миллиметровыми минометами и пятнадцатью легкими самоходными установками (СУ-76). К этому времени плацдарм удалось расширить до 6 км по фронту и до 1,5 км глубиной. На нем сосредоточились четыре стрелковые дивизии.
Рокоссовский, внимательно наблюдавший за ходом сражения, был обеспокоен тем, что войска 19-й и 70-й армий, форсировавшие Одер левее 65-й армии, не достигли существенных успехов. Командующий фронтом, получив сообщение генерала Батова о захвате плацдарма на противоположном берегу реки, вместе с командующими артиллерией генералом Сокольским, 4-й воздушной армией генералом Вершининым и начальником инженерных войск генералом Благославовым выехал на наблюдательный пункт командующего 65-й армий.
Ознакомившись с обстановкой, Рокоссовский принял решение: используя успех 65-й армии, предоставить возможность частям 2-й ударной воспользоваться одной из переправ генерала Батова для переброски войск на западный берег Вест-Одера с целью обхода Штеттина с юга и запада. Одновременно он обещал усилить 65-ю армию 1-м гвардейским танковым корпусом генерала М. Ф. Панова.
Из 65-й армии Рокоссовский направился в 70-ю армию. Здесь артиллерийская подготовка началась несколько позже, чем в 65-й армии, и продолжалась согласно плану 60 минут. Переправа осуществлялась на широком фронте с помощью множества лодок, заранее подтянутых к восточному берегу Вест-Одера. Главный удар армия наносила на 4-километровом участке, создав плотность артиллерии до 200—220 орудий и минометов на 1 км фронта. Под прикрытием артиллерийского огня вся масса наплавных средств одновременно устремилась к противоположному берегу. Противник оказывал упорное сопротивление. Командующий армией генерал Попов заметно нервничал и горячился. Причиной тому явилось то, что артиллерия не смогла подавить сильный опорный пункт в районе Грайфенхагена, напротив разрушенного моста через Вест-Одер. Огонь нескольких пулеметов и реактивных противотанковых гранатометов противника долгое время не давал частям 70-й армии продвинуться по дамбе и использовать ее для переброски артиллерии и другой тяжелой техники.
«Командарм разыскал лиц, виновных в этом упущении, – вспоминал Константин Константинович. – Наверное, крепко досталось бы товарищам. Пришлось мне вмешаться и немного успокоить расходившегося Василия Степановича. Кстати, дружной атакой пехоты, поддержанной летчиками-штурмовиками, злополучный опорный пункт был обезврежен. Тут же на наших глазах саперы подвели к дамбе понтоны. К концу дня на Ост-Одере действовали девять десантных и четыре паромные переправы и 50-тонный мост. По Вест-Одеру курсировали шесть паромов, буксируемые автомашинами-амфибиями. На западный берег стала прибывать артиллерия, столь необходимая войскам, сражавшимся на плацдарме[631]».
Рокоссовский, вернувшийся на свой наблюдательный пункт, получил сообщение о том, что противник сорвал попытки войск 49-й армии преодолеть Вест-Одер. Оказалось, что армейская разведка приняла один из многочисленных каналов за основное русло Вест-Одера. В результате весь огонь артиллерии обрушился на берег канала, оборонявшийся незначительными силами противника. А когда пехота 49-й армии преодолела канал и подошла к Вест-Одеру, ее встретил губительный вражеский огонь. Форсировать реку не удалось. Командующий армией генерал И. Т. Гришин принял все меры к подготовке нового удара и просил разрешения возобновить штурм 21 апреля. Рокоссовский, учитывая, что если войска прекратят наступление, то противник получит возможность перебросить свои силы с этого участка на направления, где наметился успех, приказал генералу Гришину утром возобновить боевые действия.
Надо отдать должное Рокоссовскому, который не стал винить во всем генерала Гришина. «Ошибка командования 49-й армии в определении исходного положения для своего первого эшелона послужила нам всем горьким уроком, – писал Константин Константинович. – Тем более было обидно, что в штабе армии были аэрофотоснимки всего участка наступления. Конечно, доля вины ложилась и на нас – командование фронта: видно, плохо мы проверили готовность армии к действиям. Нечего говорить о переживаниях Гришина. Все мы чувствовали себя неловко, и каждый задавал себе вопрос: как же все это могло получиться и в чем именно его упущение? Такая внутренняя самокритика бывает очень полезна. Я верил, что впредь товарищи не допустят подобного промаха[632]».
