Владимир Дайнес - Гений войны Рокоссовский. Солдатский долг Маршала
Артиллерийскую подготовку в полосах 65, 70 и 49-й армий намечалось начать в семь часов утра 20 апреля. Ее продолжительность составляла по плану 60 минут. Перед началом наступления в 65-й армии состоялась командно-штабная игра на макете местности, в которой приняли участие командиры корпусов и дивизий. Генерал Батов к этому времени пришел к выводу, что необходимо изменить сроки форсирования Вест-Одера и прорыва вражеской обороны на его западном берегу, а также время начала артиллерийской подготовки и ее продолжительность. Это было обусловлено тем, что полки первого эшелона вошли в огневую связь с противником, до которого было всего 400—600 метров. Все переправочные средства армии находились на плаву. Если ждать полного рассвета, то возможны большие потери. Командарм решил начать артподготовку не в семь, а в 6 часов 30 минут, а продолжительность сократить на 15 минут. Форсирование предусматривалось начать с первым огневым налетом. Генерал Батов позвонил командующему фронтом, но Рокоссовского не оказалось на месте. Командующий артиллерией фронта генерал-полковник артиллерии Сокольский ответил, что рассвет наступает ровно в семь, артиллеристам необходимо осмотреться, на что потребуется время, – словом, начало для всех должно остаться прежним.
Вскоре генералу Батову позвонил командующий фронтом. О состоявшемся между ними диалоге поведал в своих мемуарах Павел Иванович.
– Мне доложили, Павел Иванович, – сказал Рокоссовский, – что вы изменили время начала операции. Это верно?
– Так точно… Прошу извинить, что задержался с докладом.
– Дело не в извинении… Значит, верно, что артподготовка намечена на шесть тридцать?
– Верно…
– Меня информировали, что форсирование организуется по принципу «за шнур и за весла»?
– Так точно.
– Но вы же действуете не отдельно, а в составе фронта!.. В чем причина такого решения?
Генерал Батов кратко изложил свои доводы. После небольшой паузы Рокоссовский спросил:
– А не обида тебя толкнула на такое изменение в плане операции? Скажи по совести.
«Вот когда командующий припомнил рискованный ответ, сорвавшийся у меня на рекогносцировке, – вспоминал Павел Иванович. – Надо понять, как я сожалел, что тогда ответил непродуманно… Но нет, в таком ответственном деле обиды не могут руководить мыслью. Поправка продиктована живой действительностью…[629]».
Рокоссовский прервал объяснения командарма:
– Тогда подожди, посоветуюсь с другими командармами и позвоню.
Новый звонок не заставил себя ждать долго.
– Как дела, Павел Иванович? Не передумал?
– Нет, товарищ командующий, не передумал. Еще раз взвесил. Твердо уверен в успехе. Дело не только во мне. Войска верят…
– Попов и Гришин считают, что начинать форсирование лучше в десять тридцать.
– Для них – возможно, но в нашей армии обстановка коренным образом изменилась. Мы очистили всю пойму, до противника остался один бросок. Зачем нам ждать рассвета и ставить под удар лучших людей армии? Мы честно и искренне намерены помочь соседям. Начнем раньше, привлечем внимание противника, примем огонь на себя и тем будем содействовать успеху главной группировки фронта.
– По-современному рассуждаете, – заметил Константин Константинович. – Доложите еще раз основное.
– Товарищ командующий, сейчас уверенность в правильности принятого решения еще больше возросла. Вода в реке прибывает.
– Это мне доложили.
– Войска уже на дамбах, островках, в мелких рощах. Пойму заливает вода, это поможет плоскодонным лодкам преодолеть междуречье.
– Согласен. Дальше.
– Имея перед собой последний рукав реки, нам выгодно форсировать в предутреннем тумане…
– Почему сокращаете артподготовку?
– Войскам первого эшелона на преодоление Вест-Одера достаточно сорока минут. А мощь огня увеличится. Мы используем весь запланированный расход боеприпасов.
– Будете у меня что-нибудь просить для усиления?
– Ничего особенного не прошу… Если можно, дайте нам бригаду реактивных установок, она на подходе в нашем районе.
– Она не успеет подготовить огни.
– Готовить не надо, товарищ командующий. Будут действовать совместно с нашей бригадой. Используют ее данные.
– Хорошо. Действуйте… Бери бригаду… Отвечать будем вместе, но в первую очередь – ты… Ни пуха, ни пера.
Перед началом наступления были приняты меры по усилению пропаганды среди местного населения и установлению связи с союзниками Красной Армии.
Война, пришедшая на территорию Германии, неизбежно оказала сильное морально-политическое воздействие на население страны. Массовые разрушения от действий артиллерии и авиации, хаос, жестокие репрессии в тылу, голод и общая безысходность усиливали панику и страх немецких граждан, их обеспокоенность за судьбу родных и близких. В информационных сводках органов спецпропаганды советских войск приводились факты фанатичного поведения немецкого населения, запуганного грядущими «зверствами большевиков»: отмечались факты индивидуальных и групповых самоубийств, террористических акций против одиночных военнослужащих Красной Армии. Нацистская пропаганда активно использовала в своих целях ложь, одурманивание и без того отчаявшихся людей.
Положение в ряде случаев усугублялось и неправильным поведением советских военнослужащих на оккупированной территории. Отмечались случаи пьянства, мародерства, насилия над женщинами, незаконных самозаготовок продовольствия и т. д. Такое положение потребовало от командования и политических органов в корне изменить направленность всей политико-воспитательной работы.
Учитывая это, Ставка ВГК направила 20 апреля командующим войсками и членам военных советов фронтов директиву № 11072:
«1. Потребуйте изменить отношение к немцам, как к военнопленным, так и к гражданским. Обращаться с немцами лучше. Жесткое обращение с немцами вызывает у них боязнь и заставляет их упорно сопротивляться, не сдаваясь в плен. Гражданское население, опасаясь мести, организуется в банды. Такое положение нам невыгодно. Более гуманное отношение к немцам облегчит нам ведение боевых действий на их территории и, несомненно, снизит упорство немцев в обороне.
2. В районах Германии к западу от линии устье реки Одер, Фюрстенберг, далее река Нейсе (западнее) создавать немецкие администрации, а в городах ставить бургомистров – немцев. Рядовых членов национал-социалистической партии, если они лояльно относятся к Красной Армии, не трогать, а задерживать только лидеров, если они не успели удрать.
3. Улучшение отношения к немцам не должно приводить к снижению бдительности и панибратству с немцами[630]».
