Валерий Цапков - Шоколадная медаль
Протащив Олегова еще пару кварталов, они присели на обочину дороги, свесив ноги в сухой арык.
- Ждем попутку, - решительно сказал Бабенков.
- А если комендант? - нерешительно спросил Найденов.
- Скажем, что его пьяного ловили! - захохотал тот.
Жестоко, но справедливо, подумал Найденов.
Ждать пришлось не долго, за углом затарахтели гусеницы и выглянули слепящие глаза фары. Прищурившись, Бабенков вгляделся в бортовой номер приближавшейся боевой машины и радостно закричал:
- Свои!
Это была машина с соседнего ночного поста, также закрепленного за полком, или, как говорили, находившегося в зоне его ответственности.
...Еще через полчаса все спали мертвецким сном, каждый на своей кровати.
Г Л А В А 16 .
...Проснулся Олегов от предчувствия крупных неприятностей. Впрочем, само пробуждение было неприятностью. Гадко было во рту, смутно припоминал идиотизм своего поведения ночью, неприятны были и обстоятельства пробуждения - его тряс за плечо дневальный.
- Товарищ старший лейтенант, проснитесь, вас в автопарк вызывают, вы же сегодня в наряд заступаете!
- Уже бегу! - дыхнул перегаром в лицо дневальному Олегов.
Кое-как одевшись, он выбежал в коридор, сорвал с плеча у дневального автомат, схватил чей-то лежащий на полу подсумок с магазином и бросился к выходу, крикнув через плечо:
- Дежурному скажи, пусть на меня запишет.
Дневальный, ошарашенный внезапным разоружением, лишь молча кивнул в ответ.
- Я больше не буду, с меня бакшиш! - проорал через весь парк Олегов, обращаясь к майору Савельеву, начальнику автослужбы, который, завидев спешащего Олегова, издали ткнул пальцем в блеснувший на руке ''Ориент'' и погрозил кулаком.
Водитель ''ГАЗ-66'', запланированной в наряд по ВАИ, приоткрыл дверцу, Олегов бросил в щель между сиденьем и двигателем автомат и плюхнулся на сиденье.
- О-о... - застонал он от боли, ударившись при посадке левой ногой о торчащий затвор автомата.
До комендатуры было пять минут езды, едва успев, Олегов стал на левый фланг начальников патрулей, выстроившихся для инструктажа.
- Ну и несет от тебя, - уважительно произнес стоявший рядом прапорщик из соседнего полка, с которым Олегов часто встречался на разводе.
- Болею, - жалобно произнес Олегов, - Антиполицай есть?
- Нет, - покачал головой прапорщик, - Конфетку хочешь?
- Давай...
Олегов тщательно пережевал югославскую карамель, не торопясь ее проглатывать, стараясь заглушить ананасным ароматом перегар.
Развод прошел гладко, через десять минут Олегов уже катил мимо городского стадиона , на котором гарцевали на конях пышно одетые всадники, готовившиеся к какому-то национальному празднику
- Сразу на пост? - спросил водитель, одной рукой прикуривая сигарету.
- Сверни к "стекляшке", пить хочу.
На полпути к посту машина свернула в переулок и остановилась у длинного, европейского типа магазина, с широкими стеклянными витринами. Хозяин, мужчина средних лет, с короткой щеточкой усов, встретил его обворожительной улыбкой.
- Что хотите купить?
- Дай пива.
Хозяин удивленно поднял глаза, но тут же подошел к холодильнику и вытащил из него в раз запотевшую банку западногерманского пива. Удивление его было вызвано тем, что крайне редко советские офицеры брали пиво, так как одна баночка стоила почти двенадцать чеков, совсем как полиэтиленовый пакет вонючего шаропа - кишмишовой самогонки.
С треском распечатав банку, Олегов с наслаждением высосал холодную пузырящуюся жидкость. Хозяин стоял рядом, почтительно улыбаясь. Олегов сунул руку в карман за деньгами и обомлел - хрустящей еще вчера пачки не было.
- Суки! - выругался с неопределенным адресатом Олегов и тронул карман с документами. Там было все на месте, он достал партбилет и выковырял из-под красной клеенчатой обложки купюру в тысячу афганей.
- Еще две! Сдачи не надо! - бросил он деньги на стеклянную поверхность витрины, на которой были разложены щипчики для ногтей, брелки, авторучки, часы.
- И это, бакшиш! - ткнул он пальцем в брелок для ключей в виде маленького голубого глобуса.
- Бакшиш, бакшиш, - с готовностью сказал хозяин и подал безделушку. Хозяин был доволен, этот шальной покупатель принес ему чистого дохода почти на шестьсот афганей.
На пост ехали не торопясь, Олегов, воспрянув духом, рассматривал брелок. На голубом фоне ярко выделялось желтое пятно, там, где на земном шаре находился Китай. Приглядевшись, к своему удивлению Олегов заметил, что в желтый цвет окрашен не только Дальний восток и Забайкалье, но и солидный кусок Средней Азии и его родной город Усть-Каменогорск, вернее тот участок Казахстана, где находится этот провинциальный город.
-- Вот это да! Обнаглели китаезы!--почему-то с восхищением произнес он.
Сначала Олегов решил поступить с глобусом политически грамотно--выбросить в открытое окно, но потом передумал, сунул его в тот карман, где еще вчера лежали деньги, и погрузился в размышления: кому он обязан облегчением карманов. В равной степени подозрения у него вызывали Бабенков, Найденов и солдаты в казарме. Ширпотреб в дуканах в равной степени был притягателен как для солдат, так и для офицеров. У солдат честного пути для приобретения не было, на этом основании офицеры безжалостно отбирали и зачастую уничтожали вещи иностранного производства , справедливо чуя кроющиеся за ними воровство, грабежи обирание слабых. Как ответная реакция, среди солдат почти робингудовским поступком считалось воровство у офицеров. Под прессом денег и красивых вещей хрустели принципы и убеждения, во всяком случае, их привычная для Союза диспозиция.
... Приветственно посигналив знакомым мальчишкам, машина заняла свое привычное место. После происшествия с бензовозом Олегова поставили было на самый плохой пост--пыльный перекресток у штаба 40-й армии, но в тот же день аноним сообщил по телефону коменданту города, что новый начальник поста в индусском квартале продает бензин и патроны. Комендант с помощниками примчались и своими глазами увидели, как водитель через обрезок шланга наполняет ведро мальчишке. Старший машины, капитан, недавно прибывший из Союза, растерянно лепетал:
- Какие патроны? Пацан бензина попросил, я ж не за деньги...
В ответ комендант вывернул карманы у водителя и обнаружил полторы сотни афошек. Со следующего наряда Олегов снова стал заступать на пятый пост.
С похмелья жара была совершенно невыносима. Минут пять Олегов посидел в кабине, глазея по сторонам и разглядывая фотокарточку, которую успел ему сунуть перед выездом Серега, начальник клуба. На фотокарточке Олегов величественно опирался на президентский глобус.
