Павел Пирлинг - София
В 1499 году Дмитрий Ралев снова получает поручение – отправиться в Венецию, Рим и Неаполь, но уж более не со своим братом, а с русским – Митрофаном Карачаровым. Выше мы воспроизвели верительные грамоты, которые они имели к папе, и двусмысленную переписку с маркизом мантуанским. Торговля доставляла им затруднения, даже в венецианской таможне были удивлены их громадной кладью. 11 марта 1500 года они присутствовали в Риме в консистории, где Александр VI проповедовал Крестовый поход против турок. По возвращении в Венецию, будучи приглашены на торжественную процессию, они отказались в ней принимать участие, как только почетное место было предоставлено французам. Синьория не заявляла претензий по этому поводу и выказалась сговорчивой. Нужно было щадить предполагаемых союзников против ислама. Предпочли говорить с ним об этом горячем вопросе и возбуждать их мужество для войны с турками; в таком смысле было сочинено письмо к Ивану. По поводу этого посольства обнаружилось национальное соперничанье, проявлявшееся в последующие века: Литвин проезжал по Италии в то же время и повсюду оспаривал московские рассказы.
Таковы приблизительно посольства, которые Иван III отправлял в Италию. Траханиот тоже был в Риме, только неизвестно, при каких обстоятельствах. В общем, русские могли себя поздравить с приобретениями: Фиораванти, Солари, Дебосси оставили продолжительные следы своего пребывания; Кремль обязан им своими лучшими зданиями, в которых часто византийский стиль соблюдается только внутри, между тем как снаружи выступает влияние Возрождения. Политика оставалась в стороне; в этом отношении Ивану не на что было надеяться от Италии, и он, в свою очередь, не торопился предлагать услуг против турок.
Дипломатические миссии русских с Австрией и в другие места слишком известны, чтобы стоило к ним возвращаться. Эти разнообразные сношения не мешали великому князю устремлять взор на Византию. В его царствование можно заметить начало восточного вопроса.
Глава 7. Возникновение восточного вопроса в Москве
Восток и латиняне. Виды на Москву. Двойственность политики Ивана. Союз с Крымом. Торговля с турками. Отсутствие солидарности с Западом. Дипломатические сношения с султаном. Народное настроение. Авторитет греков поколеблен. Москва – Третий Рим. Венец и бармы Мономаха. Легенда о белом клобуке. Теория Филофея. Венеция провозглашает право Москвы на Константинополь. Мануил Палеолог переходит в ислам. Андрей Палеолог дважды посещает Москву. Он продает свои права на Византию Карлу VIII. Впоследствии передает их в силу своего завещания Фердинанду и Изабелле Испанским. Права Софии. Ее влияние в Кремле. Ее религиозные мнения. Временная опала. Сын Софии превозглашен наследником престола
Восточный вопрос в современном смысле этого слова возникает в России только с конца XV века. До тех пор происходила борьба с монголами, так сказать, в стороне от Европы. Только в эпоху свержения ненавистного ига и первого вступления в западноевропейскую жизнь великий князь Московский получил возможность стать в известное положение к султану.
В течение полувека Восток, как мы уже сказали, являлся латинянам в мрачном свете. Славянские народы Балканского полуострова были покорены турками. Некогда цветущий город Константина служил столицей для падишаха. Европе грозило новое мусульманское нашествие. Крылатый лев святого Марка дрожал за свою восточную торговлю. Венгрия, всего более подверженная нападениям, требовала помощи людьми и деньгами. Но те, которые некогда призывали народы к освобождению Святого Гроба – папы, – подняли свой голос вновь, чтобы исторгнуть христиан из тисков ислама. Лишь только Москва стала лучше известна в Европе, повсюду пробудилась надежда найти в великом князе союзника против турок. Расчеты эти исключительно основывались на возвышенных целях. Интересы низшего порядка ускользали от людей, знавших Россию только по имени.
Иван III отдавал себе ясный отчет в этом положении. Он воспользовался с необыкновенным искусством выгодами, которые оно представляло. Образ действия, принятый им, запечатлен ловким притворством и заднею утилитарною мыслью, ясно выступавшей. Эта двойственная политика будет долго оставаться в чести в Кремле. В этом отношении Москва не уступала венецианской синьории или Франции Людовика XI.
Ввиду вызывающего положения, занятого турками, Иван понимал свой рыцарский долг: религиозные верования соединялись с историческими воспоминаниями, чтобы возбуждать в нем ужас к бусурманам. Оттого охотно выставлял он себя отъявленным врагом полумесяца, готовым наводить на него ужас мечом Дмитрия Донского. В Риме и Венеции русские послы возбуждали воинственный пыл пап и дожей. Можно было бы подумать, что православный государь ждет только минуты, чтобы устремиться на врага. На самом же деле этот показной энтузиазм и эта напускная ревность служили только для того, чтобы сбить с пути общественное мнение; обещания Крестового похода были обманчивы. Иван жил с турками в добром согласии и не намеревался нарушать этой подозрительной дружбы. Поддерживать ее побуждали политические и торговые интересы.
По свержении татарского ига московская политика преследовала одну цель – вернуть русские области, вошедшие в состав Польши и Литвы. Под влиянием этих соображений заключались и расторгались союзы с иностранными державами, и с этой точки зрения дружественные отношения с Менгли-Гиреем, о которых была речь выше, имели не меньшую цену, чем всякие другие. Но татарский хан со времени завоевания Крыма Магометом стал простым турецким вассалом, и борьба с султаном, его сюзереном, владевшим Черным морем, влекла бы для Москвы расторжение ее исконного союза с Крымом. Сами по себе мирные отношения с турками входили в расчеты Ивана III; он уже предвидел в султане опасного врага для поляков; ввиду всего этого соглашение с падишахом представлялось в благоприятном свете.
Материальные интересы сближали также оба народа. Русские не менее, чем турки, дорожили возможностью сбывать товары друг друга. Их торговые караваны хорошо знали дорогу на Каффу и на Азов, где происходил обмен русских кож, персидского шелка, индийских материй и пряностей. Заинтересованные стороны сильно желали сохранения этих торговых центров, достигавших некогда при генуэзцах такого цветущего состояния. Оттого, когда русские, считая, что их права нарушены, покинули эти рынки, турки первыми стали их приглашать назад и просить их о возвращении. В Москве остались очень довольны этими просьбами, ибо Иван не хотел ничего другого, кроме продолжения этой доходной торговли, лишь бы только русские не подвергались стеснительным налогам.
