KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Документальные книги » Биографии и Мемуары » Александр Довгаленко - Исповедь военнослужащего срочной службы

Александр Довгаленко - Исповедь военнослужащего срочной службы

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Александр Довгаленко, "Исповедь военнослужащего срочной службы" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

      С утра меня обрадовали новостью о том, что я назначен в наряд, в патруль. Патруль — это такая группа военных человеков в составе одного офицера, вооруженного пистолетом Макарова (чаще огурцом в кобуре) и двух зольдатенов, вооруженных штык-ножами, которая шляется по гарнизону, по возможности пресекая все неуставные действия остальных военных (в основном рядового и сержантского состава), как то: несанкционированный заход за воображаемую демаркационную линию, разделяющую служебную и жилую зоны гарнизона, нарушение уставной формы одежды (расстегнутый воротничок, висящий на яйцах ремень, ушитую шапку и все в таком духе), и вообще за нахождение в неправильном месте в неправильное время (все было весьма условно, большое значение имела личность нарушителя). Пойманным нарушителям (в основном это были салаги вроде меня) грозила как минимум мокрая приборка помещения комендатуры. Если же задержанных не было, прибираться должен был сам патруль (исключая начальника, конечно), но на моей памяти не было ни одного патруля без задержанных.

      Двое суток без смены (народа катастрофически не хватало уже в то время) мы шлялись в патруле. Было нежарко, но на свежем воздухе я чувствовал себя великолепно, решив, что если служба пойдет так и дальше, опасаться мне нечего. События предыдущей ночи все же тревожили меня, но ночевали мы в комендатуре и использовать меня на ночных работах в казарме не получилось.

      Вернувшись на вторые сутки из патруля я тут же был назначен в наряд по кухне и чистил картофель до трех часов ночи. Была и приятная сторона этого дела — за столь самоотверженные действия при двухдневном отлове нарушителей воинской дисциплины (за нарушителем бегал исключительно начальник патруля, мы лишь изображали бег) и чистке национального белорусского национального продукта я был зачислен в группу, которая была премирована поездкой в Москву на какой-то рок-концерт. Это было неслыханно, но приятно. Вернувшись ночью из столовой, я получил парадку и утром мы выехали в столицу.

      Концерт проходил в спорткомплексе "Крылья советов", если не перепутал, обещали "Коррозию металла", но почему-то ее не было, зато в числе остальных банд выступала группа «Манго-манго», которая мне понравилась, я горжусь, что хоть раз слушал ее вживую. На время я даже забыл, что нахожусь в армии. Но вечером, к сожалению, пришлось это вспомнить.

      Вернувшись из увала, переодевшись, я почувствовал себя слишком спокойно и тут же был наказан за беспечность. Меня позвали в ленинскую комнату, где один из «дедов» — «француз» Насуров (черных здесь было принято политкорректно называть «французами», на что они обижались не меньше чем на слово "чурка") объяснил мне, что я должен написать ему письмо. "Какое письмо?" — изумился я, — "мы же рядом сидим?". "Пысьмо ат маэй лубимий дэвушка, шнюрок!" — ответствовал «француз». Через минут пять диалога стало ясно, что я должен был написать этому урюку письмо, якобы написанное его любимой девушкой и адресованное ему. Это конечно была не стирка чужих портянок, но задание это совершенно не соответствовало моему менталитету, тем более, что признать себя девушкой, хотя бы и гипотетической, мне совершенно не хотелось. Да и внешний вид этого монстроподобного чувака вряд ли возбудил бы чувства даже самой завалящей девушки, не будь она из одного с ним аула. Кстати, об ауле — это был самый что ни на есть табасаранец, про которых я писал раньше — малочисленный и гордый народец, живущий в горах Кавказа и не признающий ни советской власти, ни электричества.

      Само собой я отказался от столь заманчивого предложения. Отказ мой имел самые печальные последствия. В тот же момент я был отволочен в курилку, располагавшуюся рядом с туалетом и там жестко отметелен. Били, впрочем, несильно, без оттяжки, скорее для профилактики и психологического воздействия, без желания добить или убить, не оставляя особых следов, избегая ударов непосредственно по лицу и стараясь, чтобы я как можно больше летал из угла в угол, не получая каких-либо серьезных повреждений. Тем не менее, эффект был достигнут, после экзекуции я сидел на полу в углу курилки, приняв позу эмбриона, утирая кровавые сопли, скрипя зубами, с удивлением наблюдая свои оторванные пуговицы, разбросанные по полу и тихо охуевал от произошедшего. Было больновато и страшно обидно. Физическое сопротивление было бессмысленно, во-первых, я не Брюс Ли, а во-вторых, это только усугубило бы мои страдания. Со всего этажа приходили люди, желающие взглянуть на залупившегося молодого собственными глазами. Как в зоопарке, блин. Только жЫвотным в этом зоопарке был я.

      Тут же я был посвящен в так называемую "политику партии". Собравшиеся в курилке авторитетные деды расписывали мне все прелести жизни "по понятиям" и рассказывали ужасы жизни "по уставу". Надо сказать, их трение по ушам, да еще в три голоса, здорово воздействовало на сознание. Продолжалось это около часа, как мне показалось. После профилактической беседы, посчитав ее время более чем достаточным, мне был задан вопрос, как я желаю жить: по понятиям или по уставу? Я разъяснил воспитателям, что в принципе, местный уклад жизни не отрицаю, но писать письма Насурову от его "любимой девушки" и выполнять прочие унизительные поручения отказываюсь, и буду отказываться впредь. Насуров, присутствующий при том, начал рваться ко мне, уверяя, что тут же убъет меня на месте, остальные его удерживали "типа из последних сил". После этого в курилку был приглашен «черпак» по имени Олег (тихий такой парнишка из Крыма, фамилию приводить не буду) и тут же был показательно отметелен пред моими очами за то, что не выполнил свою обязанность по доведению до меня основных принципов местного уклада жизни. В общем, дело заваривалось нешуточное. Я уже начал жалеть о выбранной мною линии поведения, которая сулила довольно мрачные перспективы на ближайшее время. Но менять ее уже было бессмысленно, да и попросту вредно.

      Через некоторое время это занятие надоело даже дедам и я был отпущен в бытовку для приведения себя и одежды в порядок. Мне обещано было продолжение банкета и дано время подумать до завтра.


      Завтра тоже ничего хорошего не случилось, я был назначен в наряд по эскадрилье дневальным. Вечером, стоя около тумбочки, я размышлял о печальных перспективах своего бытия, когда случился очередной инцидент — мне было предложено "предьявить фанеру к осмотру", то есть встать по стойке смирно и получить удар кулаком в грудь. В голове у меня слегка переклинило, я схватился за штык-нож и пообещал воткнуть его в пузо первому, кто возжелает моей «фанеры». Это была удачная находка, небогатые бойцовские качества отлично можно было компенсировать имитацией состояния аффекта — "включать психа". Поскольку актер из меня получился гораздо лучше, чем мастер кунг-фу, угроза была принята вполне серьезно. Втроем у меня насилу отобрали штык-нож, я же, дико вращая глазами, жутким голосом обещал устроить нынче же Варфоломеевскую ночь длинных штык-ножей, короче, кривлялся по полной программе, а Насурову пообещал первым выпустить кишки. Эффект был колоссальный, даже я не ожидал такого. Меня срочно сняли с тумбочки, заменив другим дневальным и даже попытались успокоить, утащив под руки в ленкомнату, где я для закрепления эффекта ногами перевернул на всякий случай один из столов. Грохот был — мама не горюй! В этот момент с метеопоста в казарму вернулся Ризван Надибаидзе, здоровенный такой грузин, имеющий в казарме изрядный авторитет. Ему сообщили о случившемся, после чего он пожелал иметь со мною личную беседу. К тому моменту я уже «успокоился», беседа проходила в той же ленинской комнате. "Это правда, что ты нож вытащил и хотел Насурова зарезать?" — спросил Ризо. «Правда» — ответил я, шмыгая носом и прикидывая дальнейшее развитие событий. "А чего же не пырнул его?" — спросил Ризо. "Не успел, наверное" — ответствовал я, "плохо помню". "Никогда не доставай нож, если не уверен, что сможешь ударить. Достал — бей." — посоветовал мне Ризо. "Никто тебя больше прессовать не будет, но ты сам выбрал жизнь "по уставу" — , голосом Иосифа Виссарионыча вещал он. "Но если я увижу, что ты будешь кому-то бегать за сигаретами, стирать за кого-то или заправлять чью-то постель — я сам лично начну тебя чморить. Я за тебя подписался. Ты хоть и слабый, но или смелый, или просто дурак. Время покажет. А сейчас иди умойся и тащи службу, только без истерик". Вот такой получился у нас разговор. Честно говоря, ожидал я совсем другого, поэтому не знал, радоваться мне или горевать. К отбою пришел старшина. Должно быть, у него были в казарме свои глаза и уши и знал обо всех моих приключениях, потому что на следующий же день я был снабжен командировочным предписанием, в котором мне было велено прибыть в воинскую часть (номера не помню, но в этом же городке, всего за пару домов от полковой казармы) для дальнейшего прохождения службы и отправлен туда с богом. Видимо по словам «стукачей» я оказался чистый псих и прапор решил от меня избавится, тем более, что подходящий повод нашелся. Прибыв в указанное место, я обнаружил там самый что ни на есть «карантин» — место, куда на пару месяцев загоняют «духов» — только что прибывших с гражданки рекрутов. Там они проходят "курс молодого бойца", учат уставы (смешно), после чего им традиционно дают несколько раз пульнуть из автомата на стрельбище и отправляют в подразделения, а «карантин» расформировывают. Я был назначен на должность командира отделения — «комода» в одном из таких "карантинов".

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*