Олег Мороз - Почему он выбрал Путина?
− Это правительство уже показало уникальную способность не просто ничего не делать, но до сих пор даже не предъявило публике ни одного программного документа…
Тут можно привести забавное признание Ельцина из его «Президентского марафона» − насчет этого самого примаковского «ничегонеделания» (оно относится к началу работы «Примуса»):
«Я ждал от правительства Примакова не решительных действий, а их отсутствия».
Прогноз же Гайдара был неутешителен:
− Совершенно очевидно, что выхода из сегодняшнего положения в рамках того, что могут предложить левые и коммунисты, нет. Пока они у власти и пока структурные либеральные реформы не проведены, кризис будет углубляться.
Впрочем, не особенно лестно отозвался Гайдар и о предшественниках Примакова: по его словам «никаких либеральных реформ на протяжении предшествующих семи лет в России не проводилось… были короткие реформаторские эпизоды, а в целом политика была непоследовательной, колеблющейся, очень часто под сильнейшим влиянием лево-коммунистического большинства»; между тем, «никакого иного пути у России, кроме пути последовательных либеральных реформ… не существует».
Кстати, в октябре 1998-го Гайдар предсказал, что правительство Примакова будет отставлено в мае следующего года.
Возврат к госрегулированию?О теоретических взглядах Примакова можно судить хотя бы по его выступлению на заседании совета ассоциации «Большая Волга» 28 октября. По его словам, он склонен в качестве примера брать европейскую рыночную модель, которую сами же европейцы считают социально ориентированной. А социальная ориентация невозможна без государственного регулирования. По мнению Примакова, «на данном этапе» оно необходимо России.
В настоящее время в мире нет ни чистого социализма, ни чистого капитализма, сказал премьер. Очевидно взаимное влияние того, что происходит в мире.
В общем, Примаков провозгласил тот самый подход, на котором все предшествующие годы настаивали явные и скрытые противники либеральных реформ. При этом, правда, как и подобает, Евгений Максимович оговорился, что в его понимании госрегулирование «не просто вмешательство государства в экономику, а установление определенных правил поведения» «соблюдение реального бюджета, всех обязательств и контрактов, защита всех форм собственности, проведение приватизации на цивилизованной основе» и т. д. Тут, однако, надо сказать, что в ту пору, да и позднее, почти все сторонники усиленного госрегулирования вынуждены были делать подобные оговорки. Между тем провозглашение установки на повышение роли государства в экономике само по себе служило вполне определенным сигналом для чиновников. Не особенно вдаваясь в тонкости, бюрократия однозначно его воспринимала как призыв усиливать атаку на еще не окрепший, еще только формирующийся рынок.
Тезис о том, что регулирующую роль государства необходимо усиливать, Примаков постоянно повторял и в дальнейшем.
Вместе с тем Примаков то и дело выступал с «центристскими» заявлениями, маскируя свою преобладающую ориентацию, стремясь угодить «и нашим, и вашим». Так, 4 декабря держа речь на Всемирном экономическом форуме в Москве, он, с одной стороны, вновь заверил, что «отката назад не будет» и, в частности, что он не допустит изоляции России от международных финансовых организаций, с другой, оговорился при этом, что «реальная рыночная стратегия будет российской».
Стратегия и тактика нашего выхода из кризиса, сказал Примаков, будет российской, исходящей не из общепринятых шаблонов, а из наших специфических условий.
В общем, «у советских собственная гордость». Что-то такое мы знаем и умеем, чего они там за границей не знают и не умеют. Они, дескать, там все делают по шаблону, мы же подходим к делу творчески.
Вот только результаты этого «творчества» никак уже сколько столетий не обнаружатся.
В общем, правительство Примакова − не только Гайдар, но и многие другие, − сразу же окрестили «красным», или, по-другому, левым, опять же левоцентристским. Премьеру это, естественно, не нравилось. Он хотел иметь свободу рук, свободу маневра. На обвинение в «красноте» он отвечал, что «не является сторонником такого окрашивания».
Это национальное правительство, уверял Примаков, это отечественное правительство, которое должно заботиться об интересах России, интересах народа… Деятельность правительства должна способствовать единству России.
Он все время уверял, что строит «цивилизованную рыночную экономику», а не такую, которая предоставляет выгоды «отдельным лицам». Как тут не вспомнить заверения Черномырдина, когда он стал премьером в декабре 1993-го он, дескать, «за рынок, но не за базар», в общем, опять-таки, надо понимать, за «хорошую» рыночную экономику, а не за «плохую». Что касается Виктора Степановича, в тот момент он, призванный строить эту самую рыночную экономику! вообще плохо понимал, что это такое, рыночная экономика, и лишь постепенно, шаг за шагом, под влиянием остававшихся в правительстве реформаторов, стал усваивать ее азы.
Если не хватит денег, «немножко подпечатаем»Откуда он собирается взять деньги? Естественно, первым подозрением было то самое, о котором говорил Гайдар, включит печатный станок. Согласно подсчетам, чтобы выполнить принимаемые обязательства, требовалось до конца года допечатать 40 50 миллиардов рублей, почти четверть уже существовавшего оборота наличности. Однако председатель Центробанка Геращенко, в конце концов, видимо, усвоивший горький опыт начала девяностых, заявил, что не хочет потом отвечать перед прокуратурой за эмиссию «пустых» денег.
Впрочем, другие члены правительства, не имевшие подобного опыта, не были столь осторожны. Так, «второй» первый вице-премьер Вадим Густов сказал, что если прижмет и не будет другого выхода, «ну что ж, придется немножко подпечатать».
Предвидя «эмиссионно-инфляционные» опасения, Примаков заверил, что «будут найдены решения, направленные на то, чтобы в стране не было гиперинфляции и расшатывания ситуации». Эти слова о каких-то таинственных чудесных «решениях» мало что проясняли.
Ну, и разумеется, еще одним источником денег, необходимых для выполнения «социальных» обещаний и намерений нового правительства, были ожидаемые иностранные кредиты, прежде всего кредиты МВФ. Упорное, отчаянное выпрашивание этих кредитов заняло почти весь срок примаковского премьерства.
Забавно, что это унизительное выклянчивание иностранных денег всегда у нас сопровождалось разнузданной, чуть не матерной бранью, адресуемой тем самым иностранным финансовым организациям, у которых, собственно, и выклянчивали эти деньги: они, дескать, что-то там нам навязывают, к чему-то там нас склоняют. Омерзительная привычка безнравственных нищих.
