Олег Мороз - Почему «поставили» именно Путина
Обзор книги Олег Мороз - Почему «поставили» именно Путина
Олег Мороз
Почему «поставили» именно Путина
Предисловие
Даже после того, как Путин стал президентом, у всех и у нас, и за рубежом, в голове и на языке долго еще вертелось: кто же он такой, этот Путин? (Вспомним знаменитый вопрос одного из иностранных корреспондентов, позже он не раз повторялся: «Кто вы, мистер Путин?)
Надо сказать, что всерьез о преемнике Ельцин стал задумываться сразу же после выборов 1996 года. Эти выборы дались ему, мало сказать, нелегко: в течение предшествовавшего им года он чуть не отдал Богу душу, перенес пять (!) инфарктов. Пятый за неделю до второго тура, 26 июня (второй тур голосования 3 июля). Тут волей-неволей по-настоящему задумаешься о престолонаследнике.
В ноябре того года Ельцину сделали операцию на сердце. Состояние его вроде бы улучшилось. Однако прежней работоспособности он так и не обрел.
По мере приближения следующего выборного цикла разговоры о преемнике становились все более внятными и определенными…
Дефолт, случившийся в августе 1998 года, стал для Ельцина тяжелым ударом, каким, возможно, не был ни август 1991-го, ни октябрь 1993-го. И дело тут не в силе самих ударов: тогда, в моменты предшествующих кризисов, Ельцин был моложе, сильнее физически и психологически, легче переносил потрясения, которые обрушивала на него судьба…
Бывшие помощники президента пишут в книге «Эпоха Ельцина»:
«Финансовый кризис (1998 года — О. М.) пришелся почти на середину второго президентского срока Ельцина и надломил его. В оставшийся срок уже даже не пытались искать какие-либо другие стратегические варианты продолжения реформ. Президент практически перестал интересоваться экономикой. Финансовый пожар лета 1998 года будто выжег какой-то участок его мозга…
…Весь оставшийся срок президент посвятил поиску преемника ДЛЯ СОХРАНЕНИЯ ПРЕЕМСТВЕННОСТИ ВЛАСТИ И КУРСА (выделено мной. — О. М.)».
Таким образом, задача нахождения преемника, способного продолжить ельцинский курс, распадалась на две: предстояло отыскать человека, который, во-первых, был бы сам искренне, твердо привержен демократии и рынку, готов был «костьми лечь» за утверждение этих ценностей, и, во-вторых, был бы достаточно сильным политиком, государственным деятелем, чтобы установить демократический рыночный порядок в стране, все еще охваченной послереволюционным хаосом (имея в виду Великую либерально-демократическую революцию конца 80-х начала 90-х годов) и обеспечить дальнейшее продвижение по пути, намеченному Ельциным.
* * *Как ни странно, на Западе, в частности в США, многие, оценивая различных кандидатов в российские президенты, в те годы весьма благосклонно смотрели на Лебедя. В начале декабря 1998-го я разговаривал на эту тему с известным политологом, в то время советником президента Ельцина Эмилем Паиным (он только что вернулся из почти месячной поездки в Штаты). Спросил его, как оценивают американцы шансы российских политических лидеров в борьбе за президентский пост и кто им представляется наиболее желательным на этом посту.
Я, разумеется, не проводил социологических опросов, сказал Паин, но, по моим подсчетам, на первом месте по благожелательности оценок среди потенциальных кандидатов в российские президенты идет Лебедь.
Это было действительно неожиданно. Вроде бы трудно было представить фигуру, менее отвечающую американским представлениям о том, каким должен быть президент демократической страны. Чем объяснялось такое странное предпочтение?
Я задавал этот вопрос многим моим американским коллегам, продолжал Паин. Их ответ: за Лебедем ничего нет, он не успел себя проявить в каких-то антиамериканских действиях или иных поступках, которые можно было бы расценивать как опасные. Далее, есть представление, что он обучаем. И третье: никто из российских деятелей, приезжающих в Америку, не говорит так много того, что американцы хотели бы услышать. Правда, они согласны, что по уровню непредсказуемости Лебедь, конечно, тоже опережает всех. Но, повторяю, с американской колокольни он видится самым малоопасным.
Стало быть, вот он главный критерий: «опасный для Америки» — «не опасный для Америки».
* * *Ну, а кто следует за Лебедем? На этот мой вопрос Эмиль Паин привел такой список американских предпочтений.
Более или менее приемлемым, с различными оговорками и опасениями, считается Лужков. На третьем месте, с еще большими оговорками, Примаков. И, наконец, замыкает четверку лидеров Зюганов. Это, по мнению американцев, реальные кандидаты в президенты. Что касается деятелей либерального толка, большинство аналитиков склоняется к тому, что их шансы на президентство крайне малы. В принципе, скажем, избрание Кириенко было бы встречено в США куда более благожелательно, нежели всех четверых, которых я упомянул выше, вместе взятых, но американские специалисты по России не считают, что у него есть какая-то надежда стать президентом.
Еще бы! Кто бы за него стал голосовать после августовского дефолта!
Как видим, в конце 1998-го политологи в США даже не догадывались, кто в действительности станет главой российского государства. Впрочем, об этом вообще вряд ли кто в ту пору догадывался.
Что касается Лужкова, продолжал Паин, то он (я был даже несколько удивлен этим) рассматривается как достаточно приемлемый кандидат. Все уверены, что уж от рыночной-то экономики он не отступит. Считается также: представление о том, что структуры, которые связаны с Лужковым, подомнут под себя все остальные, бесспорно, преувеличено и безосновательно. Преобладающее мнение: московский мэр и московские экономические структуры лучше других и раньше других связали себя с международными экономическими кругами, накопили огромный опыт во взаимоотношениях с ними. Пока что в процессе разразившегося кризиса (того самого августовского дефолта 1998 года. — О. М.) меньше всего неприятностей иностранцам принесли как раз их связи с Москвой. Так что Лужкова американцы тоже не опасаются. Больше их пугает окружение московского мэра. Кто с ним придет? В какой мере эти люди приемлемы для западных партнеров возможного российского президента? Еще одно опасение, которое нередко можно слышать в США: Лужков, безусловно, ограничит свободу прессы. Но где аргументы? Руководители столичных газет, подконтрольного Лужкову ТВ-Центра вроде бы не жалуются, что испытывают какое-то давление со стороны московского градоначальника. Некоторые объясняют это тем, что Лужков никогда не был партийным боссом…
* * *А чем объяснить такое неважное отношение американцев к Примакову? Из-за его прошлой мидовской деятельности?
Разумеется, подтвердил мое предположение Паин. Примаков был первым, кто после отставки Козырева стал говорить Западу «нет», гладить его против шерсти. Впрочем, американцы полагают маловероятной возможность Примакова в одиночку, без поддержки какой-то политической структуры, пробиться в президенты.
В дальнейшем, как мы знаем, Примаков, словно бы услышав это мнение, возглавил-таки политическую структуру.
Еще одно недоумение: почему американцы не учитывают, что Примаков стоит во главе правительства? По тогдашним, да и по теперешним российским обычаям именно премьер — главный кандидат в президенты.
Дело в том, полагал Паин, что ведущие, формирующие американскую политику эксперты оценивают деятельность правительства Примакова крайне негативно.
С их точки зрения, у этого правительства высокий уровень непредсказуемости действий, оно не дает никаких надежд на позитивное экономическое развитие страны. Да и вообще, они считают, что правительство Примакова временное.
А что американцы думают о выборных шансах Зюганова?
Здесь они, по словам Паина, не говорят ничего такого, чего бы не говорили мы сами. Да, у Зюганова устойчивый электорат, которого, однако, вряд ли хватит, чтобы сделать коммунистического вождя президентом.
Как-то выпал из поля зрения американских аналитиков Виктор Черномырдин… Впрочем, в тамошней политической практике редко бывает, чтобы человек, слетевший однажды с высокого государственного поста, снова поднимался на пост такого же или даже более высокого уровня…
Никому, конечно, тогда, в 1998 году, и в голову не могло прийти, что президентом России станет малоизвестный петербуржец Владимир Путин, — тем не менее, через два года это произошло. Почему именно Путин, как ему удалось обойти своих политических конкурентов-«тяжеловесов», кто способствовал его избранию, — об этом и пойдет речь в книге.
Немцов, Лебедь. Фавориты, лишившиеся фавора
То ли в шутку, то ли всерьез…
О том, что он уже выбрал преемника, Ельцин заявлял не раз. Кажется, первым кандидатом на эту роль, имя которого он то ли в шутку, то ли всерьез произнес вслух, был Борис Немцов. А что? Молодой, красивый, кудрявый. Энергичный, умный. Не все же во главе государства стоять дряхлеющим старцам. Если уж менять все основы, так менять!
