Иван Поляков - Краснов-Власов.Воспоминания
Ген. Власов твердо и определенно ставил свои требования, в которых доминировало — единое командование и полное, безоговорочное ему подчинение. В остальном, надо полагать, он пошел бы на многие уступки. Ген. Краснов, как будто бы, принципиально принимал это, хотя и с некоторыми оговорками. Однако, осуществление соглашения в письменной форме несколько отодвигал, связывая таковое с официальным назначением Ген. Власова Главнокомандующим. Не подлежит сомнению, что на первом свидании генералов, после длительных дебатов и взаимных уступок, все-таки соглашение было достигнуто и, по моему, оно и должно было лечь в основу дальнейших переговоров и действий. Но через день, черновой набросок письменного соглашения, кем то составленный, звучал уже диссонансом, так как в нем, по существу, отсутствовало то, что было установлено при свидании. Естественно, что это вызвало у Ген. Власова оправданный протест. Никак не мог я объяснить, почему Ген. Краснов не поручил мне составить текст соглашения, а сделал это сам или с помощью Семен Николаевича, который не присутствовал при переговорах, а, следовательно, не был в курсе дела. Желая выяснить и разобраться в этих вопросах и надеясь, что в этом поможет мне Петр Николаевич, я решил поехать к нему.
Надо еще упомянуть, что в одно из моих посещений Глав. Упр. Каз. Войск, мне представились два офицера и вахмистр, приехавшие из Италии и зачисленные в свиту Атамана будущей Зимовой Станицы при Ген. Власове. Один из них был Полк. Кубанского войска, другой — донец — Войсковой старшина, бывший член Войскового Круга и третий — уралец вахмистр. Они жаловались мне, что целые дни слоняются без дела, живут в ужасных условиях, питаются очень плохо, а потому просили меня, до поры до времени, отпустить их в Италию, откуда они в нужное время могут вернуться назад. Я обещал им устроить это, сказав, что предварительно мне необходимо переговорить с Ген. П. Н. Красновым.
Здесь же, кто-то из чинов штаба, сообщил мне, что из Югославии приехал командир Русского корпуса, Генерал Штейфон, и живет в Потсдаме. Будучи хорошо с ним знакомым, я решил посетить его. Мне было приятно с ним встретиться, узнать новости, касающиеся Корпуса, а также и судьбу моих знакомых и друзей. Случайно, он оказался дома и мы долго беседовали. От него я узнал, что в последнее время немцы держали Корпус в арьергарде и ему все время приходилось вести весьма тяжелые бои, вследствие чего потери были велики. Затем Ген. Штейфон рассказал мне о цели своего приезда в Берлин. От него я узнал, что накануне он представлялся Ген. Власову и сделал ему заявление о передаче в его полное и безоговорочное распоряжение Корпуса. На это я заметил: «Жест очень красивый, морально важный, но сейчас без всякого практического смысла. Вы не будете оспаривать, что ни Вы, ни Ген. Власов, каковой еще не есть Главнокомандующий, не сможете без разрешения немецкого командования, не только целый Корпус, но даже самую малую воинскую единицу снять с фронта и перевести ее, по Вашему усмотрению, на другой участок.» На эту тему у нас разгорелись большие прения и, в результате, не убедив один другого в своей правоте, мы, все же, расстались дружески.
Уже пять дней я не видел Петра Николаевича, но он знал, что причина этому была моя болезнь. Когда я к нему приехал, у нас сразу завязался оживленный разговор, касавшийся визита Петра Николаевича Ген. Власову. На мой вопрос — остался ли он доволен этим посещением, Ген. Краснов ответил, что было только бесцельно потеря-, но много драгоценного времени. Из его слов я понял, что он рассчитывал, будучи у Власова, еще раз обсудить с ним, в присутствии начальников штабов, все жгучие вопросы и там же, совместно, набросать письменное соглашение. Однако, завтрак, а затем приезд немецкого полковника и, наконец, — финансовой комиссии, нарушили его расчеты.
— «Позвольте Вас спросить, Петр Николаевич,» — сказал я, — «почему же тогда Семен Николаевич показал Ваш черновик соглашения, вызвав у Ген. Власова справедливое огорчение, если, судя по Вашим словам, Вы текст предполагали выработать у Ген. Власова?»
— «Это Семен Николаевич сделал по собственной инициативе. Этот текст я не считал окончательным,» — ответил Петр Николаевич.
Если это была ошибка Семен Николаевича, считал я, то она, к сожалению, значительно обострила этот вопрос. Дальше наш разговор коснулся посещения немецкого полковника. Вспомнив решительные, полные сознания своего достоинства, ответы Ген. Власова, я не скрыл от Петра Николаевича своё ими удовлетворение, добавив, что только такой язык немцы понимают и ценят. Но это мое примечание Ген. Краснов оставил без ответа и перевел разговор на Зимовую Станицу. По его мнению, учреждению и официальному оформлению таковой должны непременно предшествовать три условия, а именно: Назначение Ген. Власова Главнокомандующим, принятие им выработанного совместно соглашения, каковое обеспечило бы за казаками особенности их военной службы при данных обстоятельствах и, наконец, Ген. Власов, как Главнокомандующий, особой грамотой должен был гарантировать неприкосновенность земель и казачьих прав на Родине.
В связи с разговором о Зимовой Станице, я передал просьбу офицеров, приехавших из Италии, добавив, что, по моему, их можно отпустить домой, а когда понадобится, снова вызвать. Ген. Краснов с этим, согласился. Решение последнего я передал офицерам и они очень довольные, уехали обратно в Италию.
Из моей беседы с Петром Николаевичем, считаю нужным отметить одну деталь, которая говорит, что он безусловно верил в успех состоявшегося свидания. Иначе, чем иным можно объяснить его вопрос ко мне: почему я еще не приобрел военную форму, о чем он уже два раза напоминал Семену Николаевичу. Я ответил, что вопрос о форме мы уже разбирали с Семен Николаевичем и пришли к соглашению, что таковую я закажу не ранее, чем окончательно решится вопрос о Зимовой Станице и будет отдан приказ о моем назначении.
Большой интерес проявил Петр Николаевич к рассказу о моей встрече с Ген. Штейфоном и наших дебатах. Внимательно меня выслушав, он промолвил: «Им легко, конечно, обещать дать то, чего не могут.»
Сегодня Ген. Краснов опять много говорил об Италии. Он показал мне новые фотографии, только что полученные им оттуда, долго рассказывал о казачьем стану Ген. Доманова и, как обычно, восхвалял достоинства и качества последнего.
Зная, что я несколько скептически отношусь к этому, он сказал, что было бы хорошо, если бы я посетил Италию и познакомился с Ген. Домановым. Он хотел, чтобы я объехал казачьи станицы и, затем, в устной или письменной форме, правдиво изложил бы ему мое впечатление. Предложение Петра Николаевича мне очень понравилось и я сказал, что охотно его выполню, но раньше я предполагаю проехать на несколько дней в Югославию, по личным делам. Ген. Краснов ответил, что поездка в Италию не является спешной и может быть выполнена позже. Прощаясь, я обещал ему, побывать у Ген. Трухина, а возможно и Власова и после приехать к нему с докладом.
