Сергей Кремлев - Великий Сталин
Так чем был, спрашиваю ещё раз, 1937 год в своей основе – «ничем не объяснимой вакханалией кровавого беззакония Сталина по отношению к невинным жертвам» или объективно назревшей необходимостью очистки страны от оторвавшихся от народа большевистских вельмож?
И не требовался ли – пусть уже без расстрелов и лагерей, а просто с отставками и конфискациями имущества, полными или частичными, новый подобный, то есть очистительный, «1937 год» в году 1957-м?
И в 1967-м?
И в 1987-м?
Наконец, в 2007-м?
«Но что же это? – может спросить читатель. – Хорош более прогрессивный социальный строй, который не может обходиться без периодических чисток!»
Ну, во-первых, в хорошем доме уборку производят ежедневно, а периодически – и генеральную уборку. Грязь-то накапливается.
Во-вторых, капитализм ведь тоже постоянно производит «чистки» своих руководящих кадров – то объявит президенту импичмент, то потребует отставки кабинета министров, а главное – постоянно низвергает с высот благополучия тех, кто не выдерживает конкуренции. Десятки тысяч фирм на Западе по сей день создаются и вскоре терпят крах. А это ведь тоже чистка – однако стихийная, неуправляемая, а значит, и не оптимальная.
В-третьих, постоянное очищение руководящих слоёв просто необходимо для любого общества, желающего не загнивать, а развиваться. При этом оптимальный вариант – очищение почти непрерывное, почти автоматическое, а не время от времени. Очищение, принципы которого заложены в конституционную ткань жизни общества.
Можно сказать так: одно ОС надо было менять на другое ОС, то есть – Особое Совещание при МГБ СССР – на эффективную, конституционно закрепленную Обратную Связь между руководящими и руководимыми. То есть – на нормативные процедуры отзыва выборных представителей, нормативную же периодическую оценку руководства предприятия его коллективом по процедуре тайных выборов, и т. д. Причём прочность таких обратных связей могло обеспечить лишь общество, состоящее из тех всесторонне развитых, не полуобразованных, а хорошо образованных и поэтому свободных людей, о воспитании которых беспокоился Сталин, работая над «Экономическими проблемами социализма».
В 1948 году прекрасный советский писатель-очеркист Валентин Овечкин писал:
«Труднее всего, пожалуй, «перевоспитать» карьериста, шкурника. Да и стоит ли над этим трудиться – в том смысле, чтобы уберечь такого человека от полного краха, сохранить его во что бы то ни стало в «номенклатуре», в кадрах руководящих работников.
Оберегать ответственные посты разных масштабов от таких людей – задача более своевременная и важная».
Ничего не скажешь – хорошо сказано!
И всё же, говоря о судьбе – после смерти Сталина – державы, созданной под руководством Сталина, нельзя не коснуться ряда вполне резонных вопросов. Ну, например: «Так что, всё Сталиным и держалось?».
И если ответить «да», то въедливый оппонент тут же вопросит: «А чего же стоит тогда держава Сталина, если у неё не было прочной системной основы?»
Что отвечать тут? Действительно, можно ли говорить о крепости и естественности общества и государства, если они фактически самоуничтожились? Ведь Советский Союз в 1991–1992 годах пал не в результате чужеземного нашествия, не в результате всесоюзного стихийного бедствия или повальной эпидемии моровой язвы. Советский Союз, социалистическую собственность, социалистическую мораль и нравственные ценности уничтожили не Батый, не Карл XII, не Наполеон, не Гитлер и не заокеанские атомные бомбы. Все это уничтожили президент Союза Советских Социалистических Республик и Генеральный секретарь Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза, Первые секретари республиканских ЦК (ни один не восстал против гибели СССР), первые секретари обкомов и т. д…
Народ же при этом не безмолвствовал – как во времена Бориса Годунова и Александра Пушкина. Народ идиотствовал, имея все возможности безнаказанно выйти на площади и улицы со всенародным протестом, и…
И не выйдя на них.
Хотя немного ранее по всему Советскому Союзу шахтёры на широких площадях стучали касками по асфальту на многотысячных митингах.
Их-то организовывали.
Но кто?
Да, Советскую Россию предала та «партоплазма», которую один из её, так сказать, «буревестников» Михаил Восленский, добравшийся до западных «коврижек» на двадцать лет раньше, чем его оставшиеся в СССР коллеги, – в 1972 году, назвал «номенклатурой».
Ёщё один ренегат дела Ленина – Сталина – Милован Джилас из Югославии – назвал этот слой «новым классом».
Однако в действительности этот слой, этот род социальных клопов, стар почти так же, как и мир человека.
Почему произошло так, как произошло?
Причин много…
Азиатчина в сознании людей, оставшаяся от трёхсот лет татаро-монгольского ига…
Особая покорность власти, которую воспитывали триста лет царствования дома Романовых, а также и темнота масс, тщательно культивируемая тем же домом Романовых во все свои триста лет – за исключением зрелых лет единственного великого Романова – Петра Первого…
Между прочим, его однофамилец, писатель-сатирик Пантелеймон Романов, ещё до революции, а потом и после революции в ряде язвительных, но точных рассказов и эссе дал общий психологический портрет мелкотравчатой «Расеи» Ванек и Манек, органически враждебной Великой России Иванов да Марий.
Ленин и Сталин – великие русские патриоты, основоположники высшего типа русского патриотизма – патриотизма советского, жили для этой второй России и на неё опирались.
Эта вторая Россия и создала новую Россию.
Но шкурная внутренняя «элита», построенная Золотой Элитой мира в «пятую колонну», опиралась на близкую ей «Расею» Ванек и Манек.
За новой Россией было – считая с 1917 года до года 1987-го – всего семьдесят лет. Да, глядя в прошлое, она могла духовно опереться на великих предков – богатырей киевской дружины Владимира – Ясна Солнышка, воинов Александра Невского и Димитрия Донского, на суворовских и кутузовских орлов, на тульских умельцев, сормовских пролетариев, на Пушкина и Менделеева…
Немало, конечно…
Но «Расея» «партоплазматической» «элиты» и «Расея» Манек и Ванек имела в прошлом если не более мощные, то неизмеримо более многочисленные «духовные» корни.
Михаил Бакунин, русский революционер и публицист XIX века, в своей книге «Государственность и анархия» писал, предвидя будущую «партоплазму»:
«…Лишь только они сделаются представителями или правителями народа… и станут смотреть на всех обыкновенных рабочих с высоты «государственной»: они будут представлять уже не народ, а себя и свои «притязания» на управление народом…»
