Владимир Броневский - Записки морского офицера, в продолжение кампании на Средиземном море под начальством вице-адмирала Дмитрия Николаевича Сенявина от 1805 по 1810 год
20 августа адмирал Коттон, не утвердив седьмой статьи капитуляции, объявил о невозможности признать нейтральным Лиссабонский порт ни в тогдашнем его состоянии, ни по выходе из оного французов. На другой день на крепостях Сан-Жулиан и Бужиа подняты были английские флаги, а потом и крепость Белем[128] была также занята неприятелем. В сем крайне затруднительном положении, когда эскадра наша была окружена с моря[129] и сухого пути чрез меру превосходными силами, адмирал, призвав капитанов кораблей, требовал мнения, что в таком крайнем случае предпринять должно. Капитаны кораблей по общему согласию объявили адмиралу, что они согласны следовать всякому его постановлению. Дмитрий Николаевич, поблагодарив за лестную доверенность, отвечал капитанам: «Я предложу английскому адмиралу договор; но как в обстоятельствах, в каких мы находимся, невероятно, чтобы какое-либо соглашение, кроме безусловной сдачи, могло быть принято, для спасения чести нашей я не вижу другого еще пути, как сражаться по всей возможности».
Эскадра наша стояла между крепостью Белемом и южным берегом, в двух линиях полукруга, так что неприятельский корабль, нападая на один из наших кораблей, должен был бы сражаться вдруг с двумя и тремя кораблями; подходя же, надлежало ему выдержать огонь всей почти российской эскадры. В такой позиции каждый был уверен в возможности дать сильный отпор англичанам, несмотря на то, что береговые батареи были от нас ближе картечного выстрела. Офицеры и служители, одушевленные мужеством, не думали об опасности, с некоторым торжеством готовились к смерти, не спускали глаз с неприятельских кораблей и жаждали первого выстрела. В продолжение переговоров каждый, мучимый неизвестностью, горел нетерпением сразиться и при малейшем движении в неприятельском флоте восклицал: «Англичане снимаются, идут наконец, слава Богу!» Но после тщетного томительного ожидания, продолжавшегося целые три дня, от главнокомандующего отдан был приказ следующего содержания:
«Превратные обстоятельства Португальского королевства доставили наконец англичанам совершенную власть над Лиссабонским портом. Адмирал Коттон объявил мне, что он не признает сего порта нейтральным, ни тогда, когда оный был занят французами, ни по выходе их из оного. Французский главнокомандующий дюк д’Абрантес 19-го минувшего августа заключил капитуляцию на оставление города во власть англичанам, и тем положение эскадры нашей соделалось стесняемо неприятелем как с моря, так еще преимущественнее с сухого пути гораздо превосходнейшими силами.
Всяк благомыслящий ясно разумел в то время, что к спасению эскадры не оставалось другого средства, как согласить с неприятелем договор, который был бы сопряжен с честью и пользой государя императора, отечества и личности нашей. На сей конец предуведомил я о всем том господ командующими кораблями и фрегатом, которые, по достаточном рассуждении, были согласны следовать моим постановлениям. Составленные мною статьи договора утверждены и английским адмиралом минувшего августа 23-го числа. Для сведения по командам оный при сем прилагается».
Статьи договора, заключенного между вице-адмиралом Сенявиным, св. Александра Невского и других российских орденов кавалером, и адмиралом баронетом Карлом Коттоном
«Первая. Военные корабли Российского Императора, стоящие ныне в Таго и означенные поименно в приложенной при сем табели, имеют быть отданы адмиралу сэру Карлу Коттону непосредственно со всеми их принадлежностями, как ныне состоят, для отправления в Англию и содержания оных там под сохранением его Британского Величества, кои имеют быть возвращены чрез шесть месяцев по заключении мира между его Британским Величеством и Императором Всероссийским.
Вторая. Вице-Адмирал Сенявин с офицерами, матросами и морскими солдатами, находящимися под его начальством, возвратиться имеют в Россию без всякого условия или постановления о будущей их службе, и будут туда отправлены на военных кораблях, или на других приличных судах на иждивении его Британского Величества.
Заключено и подписано на корабле „Твердом“ в Таго и на корабле „Гибернии“ при устье Таго 23 августа/3 сентября,
Подписано Сенявин. Коттон.
Скрепил по повелению вице-адмирала Засс, коллежский асессор.
Скрепил по повелению адмирала Жамес Меннеду, секретарь».
На другой день сверх сих статей утверждены начальствующими эскадр следующие две дополнительные:
«Третья. Флаги Его Императорского Величества на Вице-Адмиральском корабле и на других кораблях не спускать, покуда не оставит первого адмирал и других капитаны с должными или следуемыми им почестями.
Четвертая. По заключении мира корабли и фрегат будут возвращены Его Величеству Императору Всероссийскому, в том же точно состоянии, в каком они ныне сданы[130]. Из числа десяти кораблей, „Ярослав“ и „Рафаил“ останутся здесь, на реке Таго, а экипажи их разместятся на корабли, следующие в Англию.
Сии две статьи будут почитаться яко составляющими часть соглашения, заключенного и подписанного 23 августа/ 3 сентября. В удостоверение чего мы подписываем две совершенно сходные копии. Заключено и подписано на корабле „Твердом“ в Таго и на корабле „Гибернии“ при устье сей реки 24 августа/4 сентября 1808 года».
Сохранение чести флага, для славы государя необходимое, есть предмет великой важности, драгоценный для генерала, солдата и всякого сына Отечества. В обстоятельствах, в каких эскадра наша находилась, читатели мои могут ясно видеть, в какой опасности была честь флага российского, и если служившие на военном поприще и знающие, что значит потерять знамя или флаг, с удовольствием прочтут сей достопамятный Лиссабонский договор, который по смыслу статей едва ли соглашением назвать можно, то, конечно, уразумеют они из того, что единственно решимости, искусству весть переговоры, а наиболее личному к Сенявину уважению неприятеля обязаны мы и потомство наше спасением чести флага, той славы, для приобретения которой мы охотно жертвуем жизнью и ищем смерти с радостью. В военных действиях приобретенные выгоды измеряются потерей неприятельской; но часто и тот, и другой присваивают себе победу; почему сличение публичных актов воюющих держав есть верное мерило истины реляций. По уважению сему, дабы соотечественники мои могли почерпнуть удовольствие свое из огорчения неприятелей наших, я предлагаю здесь выписку из публичных английских бумаг, поднесенных королю для суждения в парламенте[131]:
