Б Соколов - Неизвестный Жуков - портрет без ретуши в зеркале эпохи
Для советских солдат, вступивших в Германию, велосипед, радиола и даже банка гуталина были чуть ли не предметами роскоши. Но реально присвоить сколько-нибудь значительное количество ценных вещей могли только офицеры и, особенно, генералы и маршалы. Офицеры имели возможность отправлять объемистые посылки домой, а генералы нередко везли мебель и антиквариат целыми вагонами.
Как подтвердил на суде генерал Телегин, "на одном из банкетов Жуков обещал дать три дня воли после овладения Берлином. Когда же председательствующий генерал Зарянов резонно уточнил: "Значит, была дана команда грабить и убивать?", Константин Федорович, испугавшись, что сказал лишнее, испуганно пролепетал: "Нет, нами велась строжайшая борьба с мародерством". Вирус барахольства, затронувший многих генералов, не миновал и маршала Жукова. Хотя, как мне кажется, Бог и история отнеслись бы к Георгию Константиновичу благосклоннее, если бы он присвоил вдвое больше трофейного имущества, но зато вдвое меньше положил бы солдатских жизней.
Сталин до поры до времени смотрел сквозь пальцы на трофейные шалости своих генералов и маршалов. Хотя вождя, несомненно, задевало то, что они теперь устраивают свое материальное благополучие как бы помимо него, Сталина. Раньше не только дачи, но и мебель, машины, меха, костюмы, радиоприемники и многое другое Жуков, Телегин, Крюков, Абакумов и прочие получали по распоряжению ЦК, по специально выданным ордерам (в магазинах все равно просто так ничего хорошего нельзя было купить). Теперь же генералы прибирали к рукам все, что плохо лежало, или отоваривались на трофейные рейхсмарки.
В конце 40-х в народе возникла легенда, не имеющая реального основания, но хорошо показывающая, отношение в обществе к трофейным подвигам Георгия Константиновича. Будто бы Сталин пришел на свадьбу дочери Жукова Эры и сына Василевского Юрия, взял в руки тарелку, чтобы наложить еду, и удивленно воскликнул: "Золото! Немедленно в Госбанк". И отправил в банковские хранилища почти всю посуду со свадебного стола. Здесь главный мифологический герой Сталин поправляет другого мифологического героя Жукова, хотя и не карает строго за "трофейный грех". Тем не менее, в народном сознании присвоение германских ценностей: будь то посуда, радиоприемники или картины - осуждалось, хотя многие ветераны и поживились трофеями.
Слишком много возомнивших о себе генералов следовало приструнить. Опала Жукова, аресты Крюкова, Телегина, Гордова, Кулика и ряда других генералов должны были ясно показать всем оставшимся на свободе военачальникам, кто хозяин в Советской Армии.
Жуков был нужен Сталину для будущей большой войны, но его требовалось держать на коротком поводке. Фигура Жукова притягивала к себе недовольных в армии, и необходимо было постоянно иметь против него компромат. Абакумов неукоснительно выполнял указания вождя вплоть до своего ареста. И позднее, на следствии, в ответ на вопрос, почему многие дела в МГБ тянулись очень долго, прямо заявил: "Действительно, есть такие дела, групповые и одиночные, которые затягивались. Делалось это по специальному указанию ЦК ВКП (б) (т. е. Сталина. - Б.С.) или же диктовалось оперативными соображениями... Имеется дело генерала Телегина и других - 8 человек. Дело это весьма важное, и его впредь тоже следует держать и не заканчивать. Оно связано с маршалом Жуковым, который является очень опасным человеком...".
Сталин держал дела на Телегина, Крюкова, Минюка и других про запас, чтобы в случае необходимости всегда можно было пристегнуть к мнимому заговору Жукова. Потому что для других опальных военных Георгий Константинович становился своего рода знаменем. Еще в июне 45-го, после Парада Победы, на банкете, что проходил на жуковской даче в Сосновке, Лидия Русланова произнесла крамольный тост: "Кто стирал ваши портки и портянки, кто заботился о вашем здоровье? Правительство не придумало награждать боевых подруг, а я награждаю лучшую из женщин". И, сняв с груди дорогую бриллиантовую брошь в виде звезды, преподнесла ее Александре Диевне. Следователи и судьи расценили этот тост как "политически вредное выступление", в котором певица "противопоставила себя правительству". Тогда же Жуков произнес первый тост не за Сталина, а за "старейшего командарма Чуйкова". Муж Руслановой Крюков и Телегин подтвердили на суде, что на одном из приемов в Потсдаме Лидия Андреевна назвала Жукова Георгием Победоносцем. Константин Федорович покаялся также в том, что часто именно так называл маршала, выступая перед бойцами.
Разжалованный в генерал-майоры бывший маршал Кулик говорил весной 1945 года генералам Г.Ф. Захарову и И.Е. Петрову: "Моя судьба, уверен, ждет многих генералов. Сейчас из Красной Армии вытесняются старые командные кадры, заменяют их политработниками, которые не разбираются в военном деле. Остался один Жуков, который еще в силах что-то изменить... Не надо уподобляться баранам на бойне. Надо бороться, а Георгий Константинович сам недоволен назначением Булганина первым замом министра обороны, считает его человеком двуличным и подхалимом".
О крамольных речах Григория Ивановича стало известно МГБ. Кулика арестовали и в 50-м году расстреляли. На следствии бывший маршал показал: "Я поднял тост за Жукова и предложил группироваться вокруг него...".
Группироваться вокруг Георгия Константиновича собирались также генералы В.Н. Гордов и Ф.Т. Рыбальченко, снятые со своих постов за антисоветские разговоры, зафиксированные звукозаписывающей техникой МГБ. Она сохранила нам разговор Гордова с женой Татьяной Владимировной в новогоднюю ночь 47-го года.
Жена сказала Василию Николаевичу:
- Люди со своими убеждениями раньше могли пойти в подполье, что-то делать. Такое моральное удовлетворение было. Работали, собирали народ. Они преследовались за это, сажались в тюрьмы. А сейчас заняться даже нечем. Вот сломили такой дух, как Жуков.
- Да, - подтвердил Гордов. - И духа нет.
- И он сказал, - продолжала Гордова, - извините, больше не буду и пошел работать. Другой бы, если бы был с таким убеждением, как ты, он бы попросился в отставку и ушел.
- Когда Жукова сняли, ты мне сразу сказал: все погибло, - вспомнила жена.
Тут Гордов разразился патетической тирадой:
- Значит, я должен был дрожать, рабски дрожать, чтобы они дали мне должность командующего, чтобы хлеб дали мне и семье? Не могу я! Что меня погубило - то, что меня избрали депутатом. Вот в чем моя погибель. Я поехал по районам, и когда все увидел, все это страшное, - тут я совершенно переродился. Не мог я смотреть на это. Отсюда у меня пошли настроения, размышления, я стал их высказывать тебе, еще кое-кому, и это пошло как платформа. Я сейчас говорю: у меня такие убеждения, что, если сегодня снимут колхозы, завтра будет порядок, будет рынок, будет все. Дайте людям жить, они имеют право на жизнь, они завоевали себе жизнь, отстаивали ее!
