Роман Днепровский - Мемуары
...Зато, каким счастьем было, добравшись до речки, наловить в банку речных гольянов: вокруг горлышка банки привязывалась верёвка, а на само горлышко одевалась полиэтиленовая крышка с прорезанным в ней круглым отверстием, вовнутрь клался кусочек белого хлеба. Потом нужно было забрести с этой банкой в воду - желательно, не на стремнину, а в одну из стариц речки, и осторожно опустить банку на песчанное дно. Хитрые гольяны устремлялись в банку сначала по одному: отщипнут кусочек хлеба - и обратно! Но через некоторое время, когда рыбки убеждались, что никакой опасности в банке нет, а есть только вкусный хлеб, вся стайка, отталкивая друг друга, устремлялась за угощением. Вот тут-то и нужно было выдёргивать банку из речки, и осторожно сливать воду, не выплеснув улова. А потом - где-то, через полчаса, не раньше - можно было повторять процедуру заново.
Гольяны были отменны в жаренном виде на сковородке, и, быть может, я пристрастился бы через это мальчишество и к настоящей рыбалке, но однажды мне почему-то стало очень жаль этих симпатичных рыбок: я наблюдал, стоя с банкой в воде, как они играют между собой, как ощупывают своими усами мои ноги - и вынув из воды банку, выпустил весь свой улов обратно в речку.
Только двоих гольянов я принёс в тот день домой - не в пакете, а в банке с водой. В ответ на моё намерение увезти рыбок в город и держать в аквариуме, домашние стали наперебой убеждать меня, что рыбки не выживут, что им нужна холодная проточная вода, иначе они задохнутся - но я был непреклонен. Самое интересное, что оба гольяна прекрасно акклиматизировались в аквариуме с тепловодными рыбками, и прожили несколько лет, прекрасно себя чувствуя рядом с мексиканскими меченосцами, суматранскими барбусами и прочими скаляриями...
Дачный посёлок "Южный" не очень велик - всего-то полторы сотни участков, или чуть больше. Расположен он на полуострове, с двух сторон, окружённом заливами. Про залив Королок я уже упоминал - он находится к востоку от посёлка. А западную часть полуострова ограничивает ещё один небольшой залив водохранилища, получивший название Тёплый.
Когда-то здесь располагался пансионат радиозавода "Рекорд". При пансионате была и своя небольшая лодочная станция, на которой можно было брать на прокат шлюпки и водные велосипеды. В начале 90-х годов, благодаря этим водным велосипедам, я смог, наконец-то, спокойно и без суеты прочесть "Закат Европы" Шпенглера и трёхтомник Кнута Гамсуна: просто, заплатив лодочнику и оставив ему в залог свои часы, я выплывал на самую середину залива на водном велосипеде, и бросив на дно вместо якоря привязанную к верёвке авоську с пивом, погружался в чтение. Тщетно звала меня с берега сестрёнка: прекрасно понимая, что моё возвращение к причалу чревато для меня немедленной садово-огородной мобилизацией, я делал вид, что ничего не слышу. Ну, а сотовой связи в 1991 - 1993 годах ещё, слава Богу, не существовало...
Но всё это - и Шпенглер, и Гамсун под пиво на воде - тоже было потом. А в детстве именно здесь, на берегу залива Тёплого, я познакомился с творчеством Владимира Высоцкого. Произошло это следующим образом: август в тот год стоял дождливый, и я заболел и не поехал в город первого сентября, оставшись с температурой на даче, на попечении бабушки и деда. Потом, правда, температура спала, но ехать в город было не на чем - дачный автобус с 1 сентября уже перестал ходить в посёлок, а мой дядя должен был приехать и забрать нас с дачи только числа 12-го или 15-го. Вот я и наслаждался внезапно выпавшими каникулами и одиночеством: целыми днями гонял на велосипеде по лесным дорогам, фотографировал, бегал за грибами... И вот однажды заехал я на своём "Салюте" на лодочную станцию: к ней по склону вниз вела среди сосен тропинка, покрытая деревянными тротуарами - чтобы отдыхающим из пансионата было удобнее совершать свой моцион. Ехать по гладким доскам тротуара после лесных ухабов и колдобин, да ещё и под горку, когда не нужно вращать педали, было одно удовольствие! - едешь себе, как по маслу, вокруг - тишина, велосипед даже звонком не тренькает - и только слышно, как шины тихонечко шуршат по доскам.
Так - потихонечку - докатился я до причала. Лодки и катамараны уже вытащили на берег, и вокруг не было ни души - только в будке спасателей, на пригорке между соснами, слышно было какое-то шевеление - там шла чинная-благородная пьянка. А я слез с велосипеда, поднялся на пирс и уселся глядеть на воду - накатило на меня какое-то медитативное настроение. Оно и в двенадцать лет на меня накатывало.
Внезапно из репродуктора, висевшего на сосне, послышалось какое-то шипение - а потом над пустым пляжем через динамик голос Высоцкого под гитару сообщил, что он "...на Вачу ехал плача, а возвращался хохоча". Потом зазвучала песня про "...румынок с бородою и с ружьём", про Мишку Шифмана, про быка Бугая и сельхозвыставку - пьянствовавшие у себя в будке спасатели подключили магнитофон к пляжному динамику, и теперь оттягивались под Высоцкого по полной. А я сидел, и слушал.
Нет, конечно же, я и раньше слышал многие из этих песен - но многих и не слышал. Мне просто было интересно. А потом, когда кассета кончилась, из репродуктора послышалось:
- Эй, парень! Парень с великом, на пирсе! Эй!...
Обращались явно ко мне. Я оглянулся в сторону будки спасателей. Из репродуктора донеслось:
- Ну что, нравится? Ещё будем Высоцкого слушать?
Я кивнул. Тогда мне понравилось. Скажу честно, и не обижайтесь на меня, дорогие поклонники творчества В. С.: сейчас - не нравится. Ни про речку Вачу и попутчитцу Валю, ни про Мишку Шифмана, ни про загранкомандировку... Вот про волков - нравится (видимо, самоидентификация такая странная). и ещё кое-что. Очень немногое. И не настолько, чтобы фанеть - просто, нравится. А остальное - увы! - нет. Ну, не моё это, и всё! Просто, другой я человек: не нравится мне ни творчество Семёныча, ни сам Высоцкий, как человек - совецкий плейбой и любимец председателя КГБ СССР, на которого пытаются напялить терновый венец "мученика"... Извините.
А тогда - повторяю - понравилось. Сейчас я скажу откровенную пошлость, но было это "...неожиданно вкусно, необычно, остро" - и я торчал на пирсе часа два или три, и слушал всю аудиоколлекцию местных спасателей. А потом они, наверное, дошли до нужной кондиции, и отрубили трансляцию. А я домой поехал.
* * * * *Ладно. Уж коль речь зашла об авторской песне, то в связи с дачей вспоминается мне один очень хороший человек - наш дачный сосед Борис Драгилев. Я не видел его уже лет пятнадцать, или даже больше - в последний раз мы встречались, когда он приезжал на дачу где-то, в середине 90-х. Всё детство, встречаясь с ним в посёлке, я получал от него строгий наказ - передать привет маме. А если мама была на даче, то он навещал нас, они с матушкой о чём-то говорили на веранде, и Борис неизменно задавал мне один и тот же вопрос:
