Роман Днепровский - Мемуары
Однажды мы с мамой затеяли капитальную чистку дачного сарая. Геракл со своими авгиевыми конюшнями по сравнению с нами выглядит полнейшим туристом: вместительная кладовка, построенная ещё в середине 50-х годов, не разбиралась ни разу. Целый день мы извлекали на свет Божий всё то, что оседало в её необъятных недрах на протяжении трёх с половиной десятилетий: чемоданы с вещами покойной прабабушки, дедушкиной матери, которые были свезены сюда после её смерти, да так и не разбирались; огромные пачки старых журналов - "Огонёк", "Смена", "Советский Экран", "Наука и Жизнь", дедовский "Вестник материально-технического снабжения", мамину "Юность", мои любимые "Вокруг Света" и "Крокодил"... Какие-то старые сапоги и ботинки, патефон (тот самый, который я потом увёз с дачи, и который теперь стоит у меня в квартире), радиоприёмники в фанерных корпусах, какие-то резные фрагменты старой мебели, какие-то банки с засохшей краской, какие-то автомобильные детали и железяки вовсе уж непонятного назначения...
Неожиданно наше внимание привлекла большая автомобильная канистра. Вроде бы, ничего особенного в ней не было: канистра, как канистра, с рёбрами жесткости по бокам, крашенная черной краской и немного поржавевшая... Только вот на боках у неё имелись вот такие надписи:
Das Benzin. Die Wehrmacht, 1942.
Заинтригованные, мы с мамой отправились к деду за разъяснениями.
- Немецкая канистра? - усмехнулся дед, - а что такого? Вы разве не обращали внимание на то, что по всему дачному посёлку на летних душевых кабинах стоят канистры и бочки с такой же маркировкой? Посёлок начали строить в 1956 году, а этого трофейного добра в стране тогда было - завались! Ведь тот же нефтехимический комбинат в Ангарск тоже из Германии по репарации привезли, смонтировали и запустили!... Ну, и ёмкости под горючее, надо полагать, тогда же сюда и попали. А к середине 50-х их списали - вот дачники их и растащили... Ничего удивительного.
Действительно, тут я вспомнил, что на каждом втором участке на душевых кабинках эти бочки с иностранными надписями стоят - только прежде мне и в голову не приходило разобрать, что там на них написано. А мама смеётся и говорит:
- Вот пройдёт лет триста, от посёлка уже ничего и не останется - а археологи обнаружат здесь, на берегу Байкала, эти трофейные бочки, и будут голову ломать... А может быть, решат даже, что на самом деле Восточная Сибирь была в зоне немецкой оккупации...
Но я возвращаюсь к нашим раскопкам в дачной кладовке. Среди прочего хлама, который был извлечен нами на свет Божий, на лужайке образовалась достаточно внушительная толпа пустых бутылок - что-то, под сотню. Вроде, и не было в семье пьяниц, а за тридцать с хвостиком лет собралась внушительная коллекция - и то верно: если за три-четыре летних месяца здесь выпивалось за семейным столом две-три бутылки вина или коньяка (так получилось, что водку в семье никто и не уважал), а потом пустая посуда оседала в кладовке в надежде использовать её в каких-нибудь хозяйственных целях, то иначе и случиться не могло.
- Что же нам со всей этой стеклотарой делать теперь?... - вздыхала мама, - слушай, а давай отклеим все эти этикетки! - обратилась она ко мне.
- Зачем? - спрашиваю.
- Увидишь! - говорит мама, - а пока - стаскивай-ка их в бочку, и заливай водой!
Мама, конечно же, тогда отчудила: отмоченные от бутылок этикетки она сперва высушила, а затем обклеила ими стены дачной уборной. Я прошу прощения у читателей, но - что было, то было, а из песни слова не выкинешь...
Через некоторое время на дачу привезли какие-то очередные строительные причиндалы - я уж и не помню, что именно. Работяги разгружали груз, а потом один из них - извините уж! - попросил показать ему... где у вас здесь... понятно, одним словом.
Человек закрыл за собой двери, и исчез. Его не было ровно полчаса. Остальные работяги сначала не проявляли беспокойства, потом стали подтрунивать над коллегой: мол, не провалился ли он там, куда не нужно. Потом забеспокоились. Наконец, пропавший герой вышел из заведения, и на негнущихся ногах направился к деду:
- Хозяин! - кричал он, - хозяин! Я когда в ваш сортир зашёл... Я, натурально, забыл, зачем я туда зашёл!!! Я стоял. и рассматривал: вот этого я не пил, и вот этого я не пил... ага, а вот это - пил! Столько воспоминаний!... Как в музее, честное слово!... Как будто кино хорошее посмотрел!...
...На дворе стояло лето 1986 года, пик горбачёвской кампании за народную трезвость. Эра сухого закона.
* * * * *...Если уйти туда, где залив вдаётся клином в берег, где вершина этого клина, то там, в тумане, по заболоченной долине, среди редких сосен петляет маленькая речка Королок. Залив, кстати, тоже называется Королок - но что обозначает это слово, я до сих пор не знаю.
Королок - это туманная, сказочная река моего детства. Чтобы попасть туда, нужно сначала выйти из посёлка по старой лесной дороге, которая раньше выходила на Байкальский тракт, но уже давно заросла и потерялась в лесу, а потом свернуть на неприметную тропинку, убегающую вниз, и идти по ней - сначала по лесу, а потом - по заболоченной долине, по высыхающему болоту, прыгать с кочки на кочку, от одного острова к другому.
В детстве, когда мы сворачивали с лесной дороги на тропинку, то внизу под зелёным склоном среди сосен видели какую-то крохотную избушку - не больше, чем два на три метра. Дверь в избушку была закрыта на ржавый замОк. а окна наглухо забиты старыми, почерневшими, но ещё крепкими, досками. Что там было внутри - так и осталось для меня навсегда загадкой: дело в том, что однажды, свернув на знакомую тропинку, избушки той я не увидел - просто, ровная полянка среди сосен и дерёз - как будто, ничего здесь и не было никогда. Нет, я не усматриваю в этом никакой мистики: до ближайших дач отсюда - меньше полкилометра, а от лесной дороги - и вовсе, метров пятьдесят. Очень даже может быть, что кто-то из дачников, присмотрев пустующий домик, разобрал его и перевёз к себе на участок - поставил баньку, или вовсе распилил на дрова. Необычно другое: почти никто из тех, с кем мы в детстве бегали на Королок, НЕ ПОМНИТ, что избушка эта вообще здесь была! Лишь только Егор, один из друзей детства, однажды поддержал меня в споре: да, мол, вроде бы. был там какой-то сарайчик с забитыми окошками... И - всё. Может быть, да скорее всего, и не было в той таинственной избушке ничего внутри - может быть, она осталась от какого-нибудь хутора, или вовсе был это летник деревенских косарей (в семи километрах, на другом берегу залива есть деревня Бурдаковка) - но, всё же, избушка эта осталась для меня тайной детства. Тайной, которой я уже никогда не узнаю...
