Вадим Медведев - В команде Горбачева: взгляд изнутри
Я считал также, что нельзя проявлять односторонность, давать полный простор одним мнениям, настроениям и ограничивать или вытеснять другие. Это недемократично. В идеологической сфере должен быть представлен весь спектр мнений, суждений, а сама жизнь отберет то, что правильно.
Такую позицию я излагал не только в узких беседах, но и на заседании Политбюро. Но когда в практическую плоскость встал вопрос о подготовке доклада к 70-летию Советской власти и начали вырисовываться его основные контуры, стало ясно, что без обращения к Октябрю и к последующим этапам развития страны — исключительно сложным и болезненным — обойтись невозможно. Горбачев пришел к выводу, что прежде чем выступать с докладом на 70-летии Октября эти вопросы, ввиду их первостепенной политической и идеологической важности, придется вначале обсудить не только на Политбюро, но и на Пленуме ЦК.
Припоминаю, что еще в середине июля Михаил Сергеевич пригласил к себе секретарей ЦК и ознакомил их с материалами комиссии Шверника по расследованию политических процессов 30-х годов, созданной при Хрущеве. Это расследование было закончено в 1962 году, а выводы представлены в ЦК. Хрущев информировал о них членов тогдашнего Президиума, но дальнейшего хода им не дал. О содержании этих материалов знал Брежнев, впоследствии они докладывались Андропову и Черненко, но до последнего времени лежали без движения.
28 сентября Горбачев вернулся к этому вопросу и по его предложению была создана комиссия по пересмотру дел 30-50-х годов в составе Соломенцева, Яковлева, Чебрикова, Лукьянова, Разумовского, Болдина и Смирнова (директора ИМЛ). Ей переданы материалы комиссии Шверника, а по мере готовности выводов они докладывались Политбюро. После ухода Соломенцева на пенсию, работу комиссии возглавил Яковлев, а я вошел в ее состав.
В принципе было ясно, что все эти дела сфабрикованы, а потому имелись все основания для того, чтобы поставить вопрос о законности политических процессов 30-х годов в целом, независимо от того, какие обвинения предъявлялись к репрессированным лицам, к каким оппозициям в свое время они принадлежали или наоборот, не принадлежали (последних оказалось подавляющее большинство). Что касается идейно-политических течений в 20-е годы, то они требуют научного анализа и оценки. В таком духе высказывал свое мнение Горбачеву. Позднее я убедился, что работа по оценке процессов 30-50-х годов была необходимой не только с юридической, но и с политической, да и просто с человеческой, точки зрения.
Перед нашими глазами прошли сотни и тысячи исковерканных судеб, в подавляющем большинстве ни в чем не виновных, честных и чистых людей, искренне преданных партии и социализму. В конце пришлось все-таки принять и общее решение об отмене незаконных решений «двоек», "троек" и особых совещаний.
К началу 1990 года реабилитация жертв сталинских репрессий в основном была завершена. Всего реабилитировано 807 тысяч человек, репрессированных по решениям «троек», "двоек" и "особых совещаний", а также 31 тысяча 342 человека по решениям судебных и прокурорских органов. Отказано в реабилитации 21 тысяче 333 лицам — карателей в период Отечественной войны и других преступников, их пособников, а также бывших работников административных органов, уличенных в фальсификации уголовных дел. В пятидесятые годы было реабилитировано 737 тысяч 182 человека, но тогда рассматривались лишь дела тех, кто оставался в живых.
Всего же за 1917–1990 годы по обвинению в государственных преступлениях было осуждено 3 миллиона 853 тысячи 900 человек, из них 827 тысяч 995 — расстреляно. К этому надо добавить 2 миллиона 300 тысяч депортированных, не говоря уже о жертвах голода и других лишениях.
Тягчайшие преступления сталинского режима никогда не будут забыты!
К работе над юбилейным докладом я подключился в середине сентября. До этого над ним вместе с Горбачевым трудились Яковлев, а также Фролов и Черняев, ставшие к тому времени помощниками Генсека. Моя роль состояла в изложении современных проблем перестройки, прежде всего в экономической области.
Ознакомившись с уже имевшимися материалами, я убедился, какая огромная и принципиальной важности работа проведена Горбачевым, и вместе с тем, сколько еще надо сделать, чтобы довести доклад до необходимых высоких кондиций. Дал Горбачеву свои развернутые замечания и предложения. Они, по-моему, представляют определенный интерес, и не только с содержательной точки зрения, сколько, как иллюстрация характера внутренних дискуссий в команде Горбачева, уровня критичности и т. д.
Привожу некоторые из них по своей записке:
"Считаю ненужным, искусственным введение понятия "развивающийся социализм" (на нем настаивал Фролов, предлагая вынести его даже в название доклада). Оно представляется мне тавтологичным, ибо подлинный социализм только и можно мыслить как развивающуюся систему. Кроме того, эта формула вызывает ассоциации с понятием развитого социализма. Да и вообще, стоит ли концентрировать внимание вокруг определений, понятий, терминов, тем более, канонизировать их, повторяя ошибки прошлого".
"…В отношении идейно-политических течений в 20-е годы — как левой, так и правой оппозиции — следовало бы больший акцент сделать не столько на личностных мотивах борьбы за власть, сколько на содержании тех или иных идейно-политических платформ. Особенно это относится к троцкистской оппозиции, о которой у многих очень смутное представление. Прояснить этот вопрос еще важно и для того, чтобы отмежеваться от авантюризма в политике, от идеологии насаждения мировой революции, насильственных методов социалистического строительства. Это не утратило актуальности и сегодня."
"…Более обстоятельного рассмотрения заслуживает проблема международных условий развития нашей страны. Ведь в прошлые годы сложился стереотип, согласно которому именно положение страны во враждебном окружении явилось, якобы, главным фактором ограничения демократии, усиления централизма, да и вообще возникновения всего того, что принято называть последствиями культа личности."
"…С моей точки зрения, оказались обедненными и характеристики периода торможения, предшествующего перестройке, не раскрыта, хотя бы в принципиальном виде, острейшая ситуация, сложившаяся в стране. А потому и обоснование перестройки получилось несколько односторонним, отличающимся от того, которое давалось в предыдущих выступлениях Горбачева и соответствующих документах. Получилась примерно такая схема: в 20-е годы отступили от Ленина, от принципов социализма, после 1953 года пытались поправить дело, но не довели его до конца, а вот теперь, "на новом витке исторической спирали… возрождаются во всей чистоте идеи Октября."
