Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 7. По зимнему следу
«Меня лично мало привлекают дикие животные. Я не могу себе представить, чтобы я мог проводить свой отпуск, занимаясь рассматриванием крокодилов, но мне известно – европейцам и американцам это нравится, они стремятся увидеть слонов и жирафов. В Танганьике сохранилось небольшое число африканских животных. Я позабочусь о том, чтобы туристы смогли их увидеть. По моим соображениям, дикие животные станут третьим важнейшим источником дохода в нашей стране после сизаля и алмазов».
Оптическая труба. Опускаешь монету и как на ладони видишь скрытую жизнь.
Сегодня в Танзании стало уже пять заповедников.
Заповедник Микуми еще не вполне готов к приему туристов, он пока осторожно себя рекламирует; к тому же он лежит не на главной туристской дороге. В других же местах мы видели: раскрашенные под жирафу и зебру автомобили туристских компаний идут в заповедники непрерывно.
Для ночевок туристов – почти везде легкие круглые хижины с камышовой, конусом, крышей. Под камышом, правда, всегда спрятаны жесть или пластик, но камуфляж разумен, он помогает туристскому городку вписаться в пейзаж, радует глаз самобытностью. А в хижине всегда сверкают белизной умывальник, ванна, уборная. Вода тут горячая и холодная, кровать – под пологом от москитов. Маленький музей, ресторан и неизменный большой костер по вечерам – таков приют для туриста. Ночлег в приюте – удовольствие недешевое. Но и едут пока что в Африку люди небедные.
Чаще всего видишь пожилых припудренных дам и таких же, преклонного возраста, кавалеров. Дети пристроены, забот немного, а деньги есть. Из радостей жизни осталась только одна – путешествия.
Забавны пожилые американцы. У каждого – книжечка, где перечислены звери от слона до крошечной антилопы дик-дик. Увидели – ставят галочку. «Джентльмены, – оборачивается взволнованный шофер, – гепард за деревом». «Гепард?.. – Смотрят в книжечку… – Это мы уже видели».
Африканский заповедник посетить можно только в машине. Машины звери почти не боятся. Но надо соблюдать осторожность. Главное – не выходить, не сигналить, не кричать, не пытаться кормить детенышей. «Уступайте дорогу слонам», – предупреждает надпись при въезде. Слон – единственный зверь, который, пожелай он того, мог бы с машиной разделаться, как с банкой каспийских килек. Но слоны не ищут себе приключений: к тому же проводник и шофер всегда наготове, чуть что – немедленно газ. Общее всюду правило запрещает ввозить в заповедник оружие, сорить, включать радио. Особая памятка: «Не давайте работникам слишком больших чаевых. Помните о тех, кто придет после вас. Они могут быть не такими богатыми, как вы».
В воротах заповедника надо платить. За въезд. Потом за машину, если берете в аренду. За проводника. За всех сидящих в машине. (С ребенка половина цены.) Плата умеренная. Но большинству африканцев и она не по силам. Многие, родившись в Африке, ни разу не видели ни слона, ни жирафу, ни носорога. В заповедниках строятся специальные интернаты для школьников. Ребятишек привозят на день-другой. Надо, чтобы африканцы знали цену своим богатствам, иначе трудно уберечь заповедник от посягательства браконьеров.
Порядок в заповеднике хранят одетые в зеленую, всегда хорошо отглаженную форму высокие африканцы. Они дорожат своим местом и работают добросовестно. В Микуми их пятнадцать всего. В прошлом это солдаты. Кое-кто окончил специальную школу в местечке Мвека. В эту школу мы заезжали. В ней учатся парни почти со всей Африки. Ботаника, зоология, основы охоты, вождение машины, препараторское дело, ориентировка на местности – все это надо освоить в два года. Плата за обучение высокая. Но все правительства Африки посылают в школу своих парней – умелые люди нужны в заповедниках.
Наш разговор с директором прерывается неожиданным образом.
– Они пришли, – говорит Стив жене, к чему-то прислушиваясь. Мы с Мишей тоже слышим возню и глухое ворчание.
– Всегда в это время. Приходят и ложатся на теплые камни. Иногда их тринадцать, иногда девять…
Речь идет о львах. Камни – это площадка перед лужицей чистой воды в двадцати метрах от дома. Днем на камнях с ведерком и кубиками, мы видели, играла четырехлетняя девочка Стивенсонов. У дома нет никакой ограды. От греха мы уходим под крышу, но деловой разговор уже не выходит – слишком велико возбуждение…
– Есть признаки браконьерства, – говорит Стив, обсуждая с нами планы на завтра. – Полечу посмотреть. Беру и вас. Но самолет буду вести я сам. Если доверяетесь – в десять часов быть на площадке…
– Трубка выбита, можно лететь, – говорит Стив.
Мы стоим под крылом маленькой авиетки. Площадка, с которой надо взлететь и которую надо потом разыскать для посадки, обнесена проволокой. Проволока под током и увешана флажками из серебристой фольги. Звери, кажется, убедились, что это место для них запретное, и держатся в стороне.
Взлет. «Птица» с тремя людьми повисает над царством зверей. Вон вчерашняя группа слонов – с трогательной поспешностью старики прячут в середину слоненка. То же самое происходит и во втором стаде. Рев самолета явно пугает слонов… Стадо импал. Буйволы. Тень самолета настигает большую группу жирафов. Жирафы волнуются, и мы забираем чуть выше. Внизу саванна. Деревца в одиночку и группами. Вдоль маленькой речки – темно-зеленые заросли. И все пространство плотно заселено. Трудно даже сказать, сколько зверей видит глаз. Но они тут сосчитаны. Слонов – тысяча восемьсот, буйволов – две тысячи, антилоп – пять тысяч, зебр – пятьсот… Размер заповедника – семьсот двадцать квадратных километров. Сверху хорошо видно: дорога, по которой возят туристов, ничтожно мала на этом пространстве. Стало быть, если слонам или зебрам осточертеют машины, они легко находят тихие уголки.
Звери не ходят по земле как попало. На лужайке и в зарослях видны «проспекты» и «улочки», броды и площади, где, соблюдая звериную иерархию, можно полизать соли. Сто метров – лучшая высота, чтобы разглядеть желтую по зеленому паутину тропок и переходов, колдобины с грязью, в которых нежатся буйволы. Широкий брод в зелени проделан слонами. Мы летим по курсу этого брода и догоняем зверей. Они цепочкой, как альпинисты, влезают и поднимаются на красноватую гору. Видно, два из них падали – бока в красной глине.
Фотографы в самолете вспотели от возбуждения, но Стив, как видно, уже не раз имел на борту таких пассажиров. Он делает развороты как раз там, где я больше всего хотел бы. Мы долго и совсем низко кружим над носорогом, снимаем стадо слонов, искавших проходы в болоте. Браконьеров мы не увидели, хотя, потом оказалось, они все-таки были, и одного охрана поймала.
