Евгений Белоусов - Повесть военных лет
Как раз 31 декабря было воскресенье, и были выборы в какой-то там Совет СССР. Нам, "расконвоированным" выдали "бумажки" - удостоверения на право голосования. Сходили в соседний барак, там нас занесли в список и мы "проголосовали". Так что, всё правильно, 99,99 процентов проголосовали "за".
Теперь я стал писать письма домой, и получать письма из дома. Вот здесь, в лагере, но вне колючей проволоки, по свежей памяти, я пытался восстановить, хотя бы, даты: где и когда я был. Ведь все мои дневники пропали.
Мы продолжали трудиться по восстановлению ББК (Беломоро-Балтийского Канала). Только было обидно, что этот продукт титанического труда народа недолговечен. Во Франции я видел много каналов, все они были из бетона. А наш ББК был из деревянных клеток, заполненных камнями и, частью, из бетона. Срок службы дерева, камней и бетона, естественно, различен, поэтому срок функционирования такого канала ограничен сроком службы дерева.
Так прошла зима 1945 и лето 1946 года. В ноябре канал закончили, сдали в эксплуатацию. За это время в зоне осталось не более 200 человек. Остальные были расконвоированы и "выведены за зону", пребывая в тех же бараках. Это было достигнуто переносом колючей проволоки и вышек. Говорили, что тем, кто остался в зоне, вынесли "срока" от 10 до 25 лет.
На митинге, посвящённом окончанию восстановления канала, сказали: спасибо за работу! Но страна не залечила раны, нанесённые войной, и надо помочь восстановить промышленность страны, ну и так далее. Надо работать под руководством КГБ. Выхода не было, так как ни у кого не было документа, удостоверяющего личность, а чтобы жить в любом месте требовалась прописка в милиции. Существовал закон, по которому за нарушение паспортного режима, то есть, за проживания без прописки, полагалось тюремное заключение, лагеря! К тому же, для въезда в мой родной город Благовещенск, который находился в пограничной зоне, требовался ещё и специальный пропуск.
Стали составлять списки: кто куда поедет "добровольно" работать. Предлагалось два места. Одно - это строительство газопровода "Кохтла-Ярве Ленинград". Кохтла-Ярве это Эстония. Так что, уже тогда, в 1946 году, я мог очутиться в Эстонии, где живу с марта 1971 года. Второе место - это строительство жилья в городе Сталинске (сейчас Новокузнецк) на Кузбассе. Организация "Кузбассжилстрой" в системе МВД. Я, конечно, выбрал "Кузбассжилстрой", поскольку это уже на половине пути домой.
21 ноября 1946 года опять погрузились в теплушки товарного поезда, с привычными печками, нарами, только теперь без конвоя, и отправились на Восток. 7 декабря прибыли в город Сталинск. Нас разместили почти в таких же бараках, как и на Беломорстрое, только в центре города, рядом с металлургическим институтом. Нашей организации надо было построить на окраине города (Точилинская гора) посёлок в 300 индивидуальных домов, для рабочих металлургического комбината. Дома строились из шлакобетона, заливкой в опалубку. Изготавливали инвентарную металлическую опалубку, и другие различные приспособления. Металл заготавливали на "скрапном дворе" комбината, то есть на той площадке, где складируют прибывающий на переплавку металлолом. После войны было много металлолома на таких складах, в том числе и разбитых танков, и орудий. Я продолжал работать в отделе механизации. В Кузбассжилстрое нам платили мизерную зарплату, которой едва хватало на питание. Барачное общежитие было бесплатным. Давали спецодежду: обувь и телогрейки, в которых мы и ходили. Документов личности, паспортов никому не давали.
В начале февраля ко мне из Благовещенска приехал отец. Поскольку я ещё жил в бараке, то ему пришлось устроиться в гостинице. Он приезжал, чтобы забрать меня с собой. Мы ходили с ним в отдел кадров. Я написал заявление об увольнении, в связи с выездом на родину, для учёбы. Начальником отдела кадров был капитан МВД Кавригин. На моём заявлении он наложил резолюцию: "Отказать. Нет оснований". Но, всё же, пообещал отпустить меня в отпуск. Разузнали мы также, что уволиться из системы Кузбассжилстроя можно лишь по "вызову" из учебного заведения, для продолжения учёбы. Такого "учебного вызова" у меня не было. Но отец уехал, оставив мне другой "вызов". "Другой вызов" - вызов со стороны родственников - был необходим для получения пропуска в пограничную Благовещенскую зону. В феврале 1947 года нашему участку механизации выделили старый двухэтажный деревянный дом в Старо-Кузнецке - в районе города, существовавшем ещё до строек Сталинска.. На работу стали ездить трамваем. Складывалась иллюзия почти полной свободы.
В марте мне дали отпуск на 30 дней. Выдали паспорт, тоже на 30 дней. Были такие паспорта из двух листиков, без всяких корочек. Получил отпускные. По вызову, оставленному отцом, получил пропуск в погранзону Благовещенска. 1 марта 1947 года, в "общем" вагоне, но уже пассажирского поезда, выехал я в родной Благовещенск.
Приехав, сразу пошёл в Горный техникум, откуда, в 1941 году, я, добровольцем, ушёл в армию и на фронт. Был март месяц, приёмная комиссия не работала. Обратился к директору техникума. Тот расспросил меня и, узнав, что я был в плену, отказал мне в выдаче "учебного вызова". Сказал, что их техникум относится к министерству "Цветметзолото", поэтому принять меня на учёбу нельзя, я был в плену у немцев.
Пришлось искать другой техникум. Так я поступил на учёбу в "Благовещенский коммунально-строительный техникум" - БКСТ, о чём нисколько не жалею. Взял у них вызов на учёбу с 1 сентября. Срок моего отпуска, как и паспорта, заканчивался, надо было ехать на работу, хотя и не очень хотелось.
Приехал в Сталинск. Мне предложили работать инспектором культурно-воспитательной части (КВЧ) в лагерной зоне. У Кузбассжилстроя были свои лагеря в Новокузнецке. Заключённые этих лагерей также работали на строительстве домов. Мои возражения и слушать не стали. Справку-"вызов" коммунально-строительного техникума и смотреть не захотели. Сказали: "Хочешь учиться? Отлично! Учись в Новокузнецке. Родители? Вызывай их сюда! Одним словом, иди, работай!"
Я написал заявление об увольнении, в связи с вызовом на учёбу. Получил резолюцию "Отказать". Тогда я записался на приём к прокурору нашего района. Прокурор выслушал меня, взял заявление с визой "Отказать", взял вызов из благовещенского техникума и сказал: "Хорошо. Я сейчас иду в сторону вашей конторы. Идём". Пришли мы в управление, он оставил меня в приёмной, а сам зашёл к начальнику отдела кадров. Минут через десять он вышел и отдал мне моё заявление с исправленной резолюцией: "Уволить, в связи с выездом на учёбу".
23 июня 1947 года я окончательно вернулся к родным. С момента отъезда в армию прошло 5 лет 4 месяца и 8 дней.
Несколько ностальгических строк о том, где я встречал новый год:
