Ярослав Иосселиани - В битвах под водой
Другие лодки соединения уже открыли счет потопленных вражеских кораблей. Только наша лодка еще не выпустила по врагу ни одной торпеды.
— Зато вам потом повезло, — перебил я рассказ Грешилова.
— И вам также повезет. Все зависит от желания и энергии. Ваша «Малютка» поновее нашей лодки… Я считаю, вы должны нас обогнать в боевых успехах…
— Да что ты! — рассмеялся я.
Я так подробно передаю рассказ Грешилова потому, что экипаж, которым он командовал, одержал к тому времени пять блестящих побед. Расспрашивая моего друга, я про себя решил следовать его примеру.
— Прибыл вновь назначенный к нам матрос Поедайло, товарищ командир, обратился ко мне Косик, — прикажете представить?
— Зовите!
— Какой Поедайло? — заинтересовался Грешилов. — Ах, это тот разгильдяй… Недисциплинированный подводник. Правда, в боях участвовал…
— Храбрый?
— Раз недисциплинированный, значит, трус и лентяй.
— На мостик проворно поднялся щеголеватый, краснощекий матрос в лихо сдвинутой на самый затылок бескозырке. Разглядывая его, я невольно припомнил кинофильмы, в которых действовали «братишки» времен гражданской войны с пошлыми манерами и склонностью к анархизму.
— Матрос Поедайло прибыл в ваше распоряжение для прохождения дальнейшей службы! — доложил Поедайло. Его довольно красивые круглые глаза самоуверенно «сверлили» меня.
— Не по уставу докладываете! — вырвалось у Косика, но, встретив мой взгляд, он замолчал.
— Война, товарищ старший лейтенант! — развел руками Поедайло, искоса глянув на помощника. — Что поделаешь, не до уставов…
— Вот поэтому-то и следует особенно строго соблюдать уставные положения, товарищ подводничек! — смерив с ног до головы матроса, заметил я.
— Узнаю вас, узнаю, Поедайло, — вздохнул Грешилов.
— Ах, простите, товарищ капитан-лейтенант, не заметил, здравствуйте! матрос, казалось, смутился.
— Ив этом вас узнаю! Вы не имеете права не замечать тех, кого вы должны приветствовать, — сухо заметил Грешилов.
— Нет, честное слово, не заметил! Вы за тумбой стояли. Оказалось, что матрос Поедайло служил последовательно почти на всех лодках дивизиона и везде проявил себя только с плохой стороны. От него всюду старались избавиться и в конце концов под каким-нибудь предлогом списывали с корабля.
— Да, от такого нужно избавляться, — пробасил Косик вслед Поедайло, которого боцман уводил через кормовой люк в лодку.
— Попробуем воспитать, может, что и выйдет из парня, — возразил я.
— Попробуйте, попробуйте! — иронизировал Грешилов. — Иногда бывают чудеса. Мой боцман с ним ничего не мог поделать. В конце концов он сам однажды напился.
— Поедайло одолел?
— Да. А Поедайло потом хвастал, что он перевоспитал самого грозного и исправного боцмана на дивизионе…
— А сколько же раз он сидел на гауптвахте?
— Не помню. Но взыскания с арестами он имел… и много раз, — ответил мне Грешилов.
— Зря, — решительно заявил я. — Недооцениваем гауптвахту. Она иногда помогает.
— Правильно, — согласился Косик, — я всегда так говорил… А потому, если дали арест, обязательно надо арестовать, а не… дискредитировать свои же решения.
— Вообще вы, братцы, хлебнете с ним горя, — Грешилов задумчиво посмотрел в иллюминатор козырька мостика.
Грешилов оказался прав. Поедайло сразу же начал нарушать дисциплину, бравируя своей разболтанностью.
На следующий же день вечером парторг корабля Петр Каркоцкий сказал мне:
— Я, товарищ командир, насчет новичка, липового новичка, Поедайло нашего…
— Почему липового?
— Какой же он новичок? Он на дивизионе гастролирует давно… все части обошел.
— Да, говорят, так. Но надо перевоспитать разгильдяя.
— Надо, конечно, но потребуются крутые меры. Самые крутые.
— Говорят, он одного боцмана уже… воспитал.
— Был такой случай, — Каркоцкий расхохотался. — Вам уже рассказали? Это шутка, конечно, но недалекая от правды… Он ведет, нехорошие разговоры среди товарищей. Такие ужасы о войне рассказывает, что прямо запугал всех. Ведь наши матросы еще не обстреляны, под глубинной бомбежкой не были, и они…
— Верят ему? Каркоцкий задумался.
— И верят, и не верят. Кое-кто может и поверить. Есть же люди со слабым характером.
— Надо, чтобы его разоблачили, как труса, — посоветовал я парторгу.
— Примерно в таком направлении я и ориентировал комсомольцев, но решил доложить вам…
— Правильно.
— Да, этот «храбрец» еще воспевает пьянство…
— Но списывать с корабля не будем. Он пойдет с нами в поход, — решил я.
— Мне тоже кажется, что списывать нет необходимости. У нас народ хороший. Сумеем переварить такого «героя», — согласился со мной парторг.
Таким образом, по вопросу воспитания Поедайло мы с парторгом были одного мнения.
— Еще одно дело, товарищ командир, — проговорил парторг, вставая и собираясь уходить. — Подводная лодка «Агешка» вернулась из очень интересного похода. Нельзя ли попросить командира побеседовать с нашими ребятами?
Мне понравилась мысль парторга, и я обещал завтра же поговорить с капитаном третьего ранга Кукуй.
Подводные лодки нашего дивизиона воевали активно, Многие из них уже не раз возвращались из боевых походов с победой, и это сразу же становилось известно всем подводникам соединения. Но и специальные беседы не теряли смысла и интереса. Подводники интересовались прежде всего подробностями, опытом, добытым нередко кровью своих товарищей.
Поход «Агешки» действительно был весьма поучителен. Лодка охотилась за фашистскими кораблями в северо-западной части Черного моря. На седьмой день поиска она обнаружила транспорты противника. Приготовив к бою торпедные аппараты, командир устремился навстречу врагу. Лодке удалось благополучно прорвать кольцо охранения и торпедировать головной транспорт, груженный боеприпасами: Транспорт был большой, и его груза было достаточно для обеспечения боевых действий целой войсковой части в течение месяца.
После атаки подводная лодка подверглась ожесточенному преследованию. Фашисты с остервенением сыпали глубинные бомбы на «Агешку», дерзнувшую прорваться внутрь минного поля, считавшегося надежным барьером против наших неопытных, как они полагали, подводников. «Агешка» была первой лодкой, атаковавшей вражеские силы внутри минного поля в северо-западной части моря.
Преследование длилось долго. Фашисты хотели не только отомстить за серьезный урон, причиненный лодкой, но и заставить советских подводников впредь отказаться от столь смелых маневров. «Агешке» удалось оторваться от врага, но она наскочила на мину и получила серьезные повреждения.
