Алексей Гущин - Осененные гвардейским стягом
Но тут у немцев, видимо, кончился запас бомб, потому что самолеты один за другим вышли из боя и улетели в сторону берега. Поединок, продолжавшийся не более десяти минут, закончился. О разыгравшейся драме напоминали лишь два жирно чадивших костра на берегу - догорающие самолеты.
Превозмогая слабость и головокружение, я занял свое место. Требовалось как можно скорее выяснить положение дел на крейсере. Разрушения на верхней палубе не очень беспокоили меня - их и до налета было много, - а вот отсутствие света в помещениях встревожило гораздо сильнее. Тревога усиливалась шумом врывающейся в корабль воды. Где поступает она? Насколько велики пробоины? И чем это угрожает нам в ближайшее время? На эти вопросы можно было ответить лишь после осмотра корпуса. А для этого необходим свет. Свет любой ценой!
Я связался по телефону с командиром 5-й боевой части. Григорий Ильич не хуже меня понимал ситуацию и доложил, что принимаются все меры к тому, чтобы осветить помещения корабля. В конце концов свет загорелся. Это удалось сделать опытному электрику старшине 1-й статьи Владимиру Шпакову. В полной темноте, на ощупь он отсоединил поврежденные подстанции на корме и запустил аварийные установки. Теперь можно было осмотреть повреждения.
Аварийные группы разошлись по всему кораблю, и вскоре информация о повреждениях стала стекаться ко мне на мостик. Как выяснилось, основной процент разрушений приходился на подводную часть "Красного Кавказа". Об этом красноречиво свидетельствовали доклады, поступавшие на командный мостик:
- В котельном номер четыре - вода!
- В артпогребах главного калибра - вода!
- В коридоре командного состава - вода!
- Повреждения идут по всей длине корпуса, - доложил мне инженер-механик. - Особенно пострадала корма. Положение серьезное.
Чтобы остановить поступление воды внутрь корабля, были приведены в действие все имеющиеся на "Красном Кавказе" водоотливные средства; в работу включились все аварийные партии. Заводятся пластыри, забиваются заглушки, безостановочно работают помпы. Но, несмотря на титанические усилия, крейсер продолжает ощутимо оседать на корму. Уже простым глазом видно, как задираются к небу стволы носовых пушек, корма опускается, словно ее загружают балластом.
Проходит еще несколько минут. Дифферент не выравнивается. По нашим предположениям, запас глубины под винтами составляет уже не более метра. Положение становится угрожающим: если в ближайшее время вода не кончит прибывать, крейсер сядет кормой на грунт. Тогда он станет верной добычей авиации. Оставался единственный выход - как можно скорее уйти в море, где можно будет маневрировать при новых налетах. Скорее в море!
Выбирать швартовы не было времени, и я скомандовал:
- Рубить швартовы! С якоря сниматься!
Краснофлотцы боцманской команды ударами топоров перерубили толстые стальные тросы, удерживающие "Красный Кавказ" у пирса. Но нужно еще выбрать якорь - выбрать во что бы то ни стало, потому что жертвовать вторым якорем мы не можем. Без него корабль в критическую минуту станет беспомощным.
Жду исполнения команды. Жду с тревогой, ибо не знаю, исправен ли наш носовой шпиль. Что, если какой-нибудь осколок повредил двигатель? Но вот до слуха донесся привычный грохот - шпиль заработал. Якорь-цепь натянулась, и звено за звеном медленно поползло из воды, наматываясь вокруг барабана.
- Якорь чист!
"Красный Кавказ", набирая ход, устремился к выходу из гавани. Но едва мы вышли на глубокое место, как корма крейсера почти скрылась под водой. Корабль тонул.
Глава пятая
Да, крейсер тонул. События достигли своей трагической фазы. Мы были одни в море, никто не мог прийти к нам на помощь, и наше спасение находилось в наших руках. Для этого нужно было остановить воду. Сейчас это был враг номер один, и против него мы направили все свои усилия.
До изнеможения работают люди. Грохот молотков и кувалд доносится из недр корабля, где аварийные партии заделывают многочисленные пробоины в корпусе. Но работу не удается довести до конца: над крейсером вновь появились фашистские самолеты-разведчики. Наблюдая за их действиями, я представлял себе зримо радость немецких летчиков, которые, несомненно, видели наше бедственное положение и, надо думать, рассчитывали в ближайшем будущем разделаться с крейсером навсегда.
Передав наши координаты, разведчики улетели, и скоро, как и следовало ожидать, появились бомбардировщики. Можно было предположить, что они накинутся на "Красный Кавказ" без промедления, однако, видимо, наученные горьким опытом, немцы не спешили. Они кружили вне досягаемости наших орудий, выбирая момент, когда можно будет расправиться с нами наверняка. И, как только им показалось, что такой момент настал, они бросились в атаку.
Казалось, ничто не могло спасти "Красный Кавказ". Малоподвижный, с задранным носом, практически без орудий (стрелять могли лишь 37-миллиметровые автоматы) он представлял собой идеальную цель. И тем не менее бомбардировщики, как и прежде, были встречены организованным огнем. Зенитчики, работая один за троих, успевали отражать атаки с разных направлений. Немцы так и не смогли прорваться к крейсеру, бомбы падали в стороне от корабля.
Разъяренные неудачами, фашистские летчики усилили натиск. Не обращая внимания на огонь, они с разных высот пикировали на "Красный Кавказ". Во время очередной атаки бомба разорвалась рядом с крейсером. Корабль почти выбросило из воды, и вслед за этим над морем раздался истошный вой, словно включили гигантскую сирену. Так воют лишь турбины, когда они работают вхолостую. Неужели у нас оторвало винт?
Немедленно связываюсь с механиками и убеждаюсь, что оправдываются мои худшие подозрения. Взрывом действительно оторвало один из винтов, и правую турбину, как говорят в таких случаях, "понесло". Голос краснофлотца в трубке звучит спокойно, но я знаю, что скрывается за этим спокойствием. С секунды на секунду может произойти катастрофа. Если не перекрыть доступ пара в турбину, взрыв неминуем. Вся надежда на машинистов. Успеют ли они вовремя отвести беду от корабля?
В момент взрыва у маневрового клапана турбины находился машинист Василий Гончаров. Когда турбина завыла, Гончаров мигом понял, что произошло, и, не дожидаясь команды, перекрыл доступ пара. Авария была предотвращена.
Но этим дело не кончилось. Минутой позже выяснилось, что повреждена и четвертая турбина. В ее отсек стал проникать пар. Требовалась немедленная ликвидация неисправности. Краснофлотцы Григорий Елисеев и Виктор Норландер, работая на ощупь в облаках горячего пара, заменили поврежденный сальник. Пар перестал поступать в отсек. Теперь можно было тщательнее осмотреть турбину. Диагноз оказался неутешительным: вибрировал вал двигателя. Чтобы избежать аварии, пришлось останавливать и эту турбину, то есть из четырех турбин в строю остались две. К тому же оказались заклиненными рули, так что крейсер терял всякую возможность маневра.
