Манфред фон Рихтхофен - Красный истребитель. Воспоминания немецкого аса Первой мировой войны
Морицу больше года, а он все еще ведет себя как дитя. Очень любит играть в бильярд. Попортил много шаров и особенно обшивку на бильярдном столе. У него также была страсть к охоте. Мои механики радуются его спортивным наклонностям, потому что он поймал для них много отличных зайцев. Я же не одобряю его увлечение охотой и каждый раз устраиваю ему взбучку, когда застаю за этим занятием.
У него есть одна глупая черта характера. Он любит сопровождать самолет на старте. Уже не одна собака летчика погибла от пропеллера. Однажды и он бросился к стартующему самолету. Конечно же он попал в пропеллер, который рассыпался на части. Мориц страшно завыл. Пришлось предпринять то, от чего я прежде отказывался. Мне не хотелось обрезать ему уши. Но одно из них почти полностью было оторвано пропеллером. Пришлось уравнять уши в длине.
У Морица очень разумный взгляд на мировую войну и наших врагов. Летом 1916 года он громким лаем гонял целую толпу русских, впервые увидев их во время прогулки у остановившегося поезда. Он также невысокого мнения о французах, хотя сам вообще-то бельгиец. Однажды я поселился на новой квартире и приказал привести ее в порядок. Когда я вернулся вечером, ничего не было сделано. Я рассердился и попросил француза зайти ко мне. Едва он открыл дверь, Мориц очень резко среагировал на него. И я сразу понял, почему уборка не состоялась.
АНГЛИЧАНЕ АТАКУЮТ НАШ АЭРОДРОМ
Полнолуние – самое подходящее время для ночных полетов. Во время апрельского полнолуния в 1917 году наши английские «друзья» были особенно активны. Они участвовали в битве при Аррасе[30] и, наверное, узнали, что мы удобно расположились на большом аэродроме в Дуэ.
Однажды вечером, когда мы находились в офицерской столовой, зазвонил телефон, и нам сообщили: «Англичане наступают». Поднялся большой шум. У нас были бомбоубежища, подготовленные Симоном – нашим замечательным архитектором, топографом и строителем.
Мы спустились в убежище и действительно услышали сначала легкое гудение, а затем рев моторов. В это же время, очевидно, наши прожекторы начали готовиться к встрече противника.
Враг все еще был слишком далеко для того, чтобы атаковать его. Нам было очень весело. Мы боялись только того, что англичанам не удастся обнаружить наш аэродром. Найти определенное место ночью очень нелегко. А нас обнаружить было трудно еще и потому, что возле нашего аэродрома не было какой-либо важной трассы, водоема или железной дороги, что могло бы послужить ориентиром во время ночных полетов.
Англичанин, очевидно, летел на большой высоте. Сначала он кружил над аэродромом, и мы уже подумали, что он забыл о нас и ищет другую цель. И вдруг услышали, что он выключил двигатель. Следовательно, он снижался. Вольф сказал: «Дело становится серьезным».
У нас было два карабина, и мы начали стрелять в англичанина. Мы не видели его, но шум стрельбы успокаивающе действовал на наши нервы.
Неожиданно прожекторы высветили его. По всему аэродрому раздались крики. Это был не самолет, а какой-то доисторический ящик. Мы узнали тип самолета[31]. На расстоянии полукилометра он летел прямо на нас.
Он все снижался до тех пор, пока не опустился на высоту 100 метров. Затем он снова включил двигатель и направился прямо к тому месту, где мы стояли.
Вольф подумал, что его заинтересовала противоположная сторона нашего хозяйства, но вскоре упала первая бомба, а за ней последовали и другие.
«Наш друг» развлек нас красивым фейерверком, который мог бы напугать только труса. Вообще говоря, я считаю, что ночные бомбардировки производят лишь моральный эффект на слабонервных.
Нас повеселило представление, устроенное англичанином. Мы решили, что он будет частенько навещать нас. Наконец, «летающее пианино» начало сбрасывать бомбы с высоты 50 метров. Это было уже наглостью с его стороны. Я подумал, что в лунную ночь могу попасть из ружья с 50 метров в дикого кабана с определенного места. Так почему бы мне не попасть в англичанина? Я уже имел честь сбить ряд англичан наверху, но никогда не пробовал сделать это снизу.
Когда англичанин улетел, мы вернулись в столовую и стали обсуждать между собой, как будем принимать «гостей», если они снова нанесут нам визит ночью. В течение всего следующего дня нашим ординарцам и всем остальным пришлось потрудиться. Нужно было вбить в землю сваи, которые послужили бы основанием для пулеметов.
Мы отправились на полигон, чтобы испытать английские пулеметы, захваченные у врага, и приспособили прицел для ночной стрельбы. Было очень любопытно узнать, что же произойдет. Я не стану выдавать количество наших пулеметов. В любом случае их было достаточно для решения поставленной задачи, каждый из офицеров был вооружен.
Мы снова сидели в столовой и, конечно, обсуждали проблему ночных налетчиков. Вдруг вбежал полуодетый ординарец с криком: «Они там! Они там!» – и скрылся в ближайшем бомбоубежище. Мы все бросились к пулеметам. Некоторым служащим, известным как хорошие стрелки, тоже дали пулеметы. У остальных были карабины. Вся эскадрилья вооружилась до зубов, чтобы оказать «теплый» прием нашим «добрым гостям».
Первый англичанин появился точно так же, как и в предыдущую ночь, на очень большой высоте. Затем он снизился до 50 метров и, к нашей величайшей радости, направился к тому месту, где располагались казармы. Его осветил луч прожектора.
Когда он находился лишь в 100 метрах от нас, кто-то выстрелил первым и все остальные присоединились. Кавалерийский наскок или бросок штурмовиков нельзя было бы отразить лучше, чем была отражена атака единственного нахала, летящего на высоте 50 метров.
Он моментально был встречен огнем из множества пулеметов. Конечно, ему не было слышно пулеметной стрельбы, однако он, наверное, видел вспышки от выстрелов. Поэтому с его стороны было большой смелостью не маневрировать, а продолжать лететь вперед. Он пролетал точно над нашими головами[32].
В тот момент, когда он находился прямо над нами, мы быстро спрыгнули в убежища. Очень глупо летчику погибать от какой-то дрянной бомбы. Как только он стал удаляться, мы снова выбежали и начали стрелять ему вслед из своих пулеметов и ружей.
Потом Шефер конечно же утверждал, что это он попал в англичанина. Шефер – очень хороший стрелок, но в данном случае я не поверил ему. У всех нас шансы попасть в противника были не хуже.
Кое-чего мы добились своей стрельбой, потому что враг начал довольно бесцельно сбрасывать бомбы. Правда, одна из них взорвалась всего в нескольких ярдах от «petit rouge», но не причинила вреда.
В течение ночи такое веселье повторялось несколько раз. Я уже крепко спал и сквозь сон услышал противосамолетную стрельбу. Один из англичан так низко пролетел над моим жилищем, что я от страха укрылся одеялом с головой. В следующий момент раздался невероятный грохот. Оконные стекла посыпались. Повсюду шла стрельба. Я в рубашке выскочил из комнаты, чтобы выстрелить англичанину вслед. К сожалению, я проспал свой шанс.
