Гарри Каспаров - Шахматы как модель жизни
Человек плюс машина
Поскольку мы не компьютеры, наши расчеты никогда не будут абсолютно точными. Но если они привязаны к целям и направлены опытом и интуицией, то обычно приводят к успеху. А что, если еще и объединить наши усилия с компьютером?! Сочетание человеческого интеллекта с вычислительной мощью машин дало новый импульс развитию многих профессий. Прогресс проник во все уголки нашей жизни, и еще в начале 90-х я задался вопросом, как можно использовать компьютер в шахматах.
Преимущества шахматных программ в полной мере раскрываются в области комбинаторных расчетов, наиболее трудоемких для человека. Шахматные программы с легкостью выдают решения самых сложных тактических позиций. Просматривая все варианты, они выбирают путь, оставляющий им наилучшее материальное соотношение. Такой метод «грубой силы» не особо изящен, но в острых позициях он бесспорно эффективен. Однако при необходимости долгосрочного планирования и в фазе маневрирования, где нет ясного пути, программа оказывается в затруднительном положении. Вот где могли бы пригодиться опыт и интуиция человека!
В 1998 году у меня появилась идея: а что, если вместо матча «человек против машины» сыграть с кем-нибудь матч «человек плюс машина»? Мое детище, названное Advanced Chess, было опробовано в испанском Леоне, и моим соперником выступил тот же Топалов. Во время игры каждый из нас мог пользоваться персональным компьютером с любой шахматной программой по собственному выбору. Игрок в Advanced Chess действует подобно директору, который на основе изучения графиков отчетных показателей намечает общую стратегию корпорации. Целью было достичь нового, высочайшего уровня шахмат, синтезирующего лучшие качества человека и машины.
Первый эксперимент оказался многообещающим, хотя и прошел с некоторыми шероховатостями: игрокам не хватало времени на работу с компьютером. Мои ощущения за доской были сродни управлению машиной в бою или облачению в защитную броню. Не опасаясь грубых промахов, я мог позволить себе сосредоточиться на планировании и выявлении слабостей в лагере противника.
Впоследствии проводилось немало других матчей по Advanced Chess и даже турниры с участием нескольких шахматистов, вооруженных мощными компьютерами. Это были настоящие баталии! Порой качество партий достигало исключительно высокого уровня. Разумеется, я до сих пор верю в «человеческие шахматы», но новый подход может пойти во благо развитию даже такой древней игры.
Компьютеры уже достигли чемпионского уровня в шахматах, но в большинстве других сфер деятельности людям пока не приходится опасаться, что их место займут машины. Деловые взаимоотношения, как и личное общение, основаны на чисто человеческих чувствах и реакциях. Осознать чужие человеческие слабости и наклонности может лишь человек — поэтому, кстати, компьютеры до сих пор не слишком продвинулись в играх наподобие покера, где многое зависит от характера игроков.
Машина может точно просчитывать варианты и помнить каждую карту, выложенную на стол, но как вы научите компьютер блефовать? Ведь это будет означать, что вы идете против здравого смысла и увеличиваете ставку, имея на руках плохие карты! Разве машина на такое способна?! Независимо от того, договариваетесь ли вы с руководителем транснациональной корпорации или с десятилетним ребенком, опыт и интуиция не менее важны, чем способность анализировать факты.
Аналитические способности и направляющее их воображение, как и любые навыки, нужно регулярно использовать и максимально совершенствовать. Многие шахматисты, не уверенные в своих вычислительных навыках, избегают сложных позиций. Но такое пораженческое настроение вовлекает их в порочный круг. Сложная позиция всё равно возникнет, и если вы будете полагаться только на интуицию, не подкрепляя ее конкретным анализом, то неизбежно проиграете! Интуиции можно следовать лишь при условии, что вы не пренебрегаете необходимой работой для проверки правильности своих суждений.
Мы знаем больше, чем понимаем
Несмотря на усилия ученых, изучающих тайны мозга, человеческое мышление по-прежнему лучше всего описывается при помощи метафор, поэтических образов и других выразительных средств, которыми мы пользуемся для отражения не вполне понятных явлений. Не будучи поэтом, я займусь более прозаической темой, которую можно назвать «исполнительным руководством мозга».
Олдос Хаксли, игнорировавший мнение Фрейда и писавший задолго до изобретения томографического сканирования мозга, назвал опыт «делом интуиции и здравого смысла, умением видеть и слышать важные вещи, распознавать критические моменты, понимать и сопоставлять события. Опыт — это не то, что происходит с человеком, а то, что человек делает с происходящим вокруг него».
Мы определенно должны играть в этом процессе активную роль. Нельзя просто сидеть сложа руки и ждать, когда же наконец придет мудрость. Возможность учиться на ошибках — самое меньшее, что мы можем извлечь из нашего жизненного опыта. Чтобы получить больше, нужно стремиться к большему и требовать большего. Ничто не приходит само по себе.
Интуиция — точка пересечения нашего опыта, знаний и воображения. Вопреки распространенному мнению, мы на самом деле не можем проявлять интуитивную проницательность там, где у нас мало практических знаний. Даже самые смутные догадки основаны на чем-то осязаемом. Хорошее впечатление, которое производит новый коллега, может быть навеяно воспоминаниями о другом голосе, лице или имени. У каждого из нас есть представление о том, что такое интуиция, но очень непросто описать ее словами.
Вместо того чтобы теоретизировать, я лучше обращусь к примерам, которые могут убедить вас в том, что нужно больше доверять своей интуиции. Это жизненно необходимое качество, которое нельзя измерить никакими инструментами.
Интуиция или анализ?
Работая над проектом «Мои великие предшественники», я не только стал больше уважать достижения чемпионов прошлого, но и проникся восхищением к тому, как шахматы могут выявлять лучшие способности человеческого разума. Трудно найти вид деятельности более критичный для наших интеллектуальных и физических способностей, чем профессиональные шахматные турниры. Память перегружена, быстрые расчеты требуют крайнего напряжения, исход партии зависит от каждого хода, и это продолжается час за часом, день за днем. Не лучшая обстановка для умственного и физического комфорта.
Приступив к анализу партий своих знаменитых предшественников, я заранее решил проявить определенную снисходительность — если не в комментариях, то хотя бы в своем отношении к их ошибкам. Все-таки я находился в XXI веке и стоял на плечах гигантов, вооруженный процессором с гигагерцевой частотой. Обладая таким преимуществом и оглядываясь назад с высоты накопленного опыта, я внушал себе, что не должен слишком резко судить шахматистов прошлого — в надежде, что и мне самому простят ошибки, сделанные в пылу сражений.
