Юрий Емельянов - Сталин. На вершине власти
И все же подавляющее большинство решений по вопросам народного хозяйства, науки и техники, в том числе и оборонной, вырабатывалось и принималось в кремлевском кабинете Сталина. Повестка дня проводившихся там совещаний нередко формировалась по мере обсуждения различных вопросов, а дискуссия могла выходить далеко за пределы первоначально намеченной темы. Однако за этой кажущейся беспорядочностью скрывался глубоко продуманный план постепенного превращения неорганизованных, стихийно высказанных мыслей в стройную дискуссию, результатом которой были принципиально новые решения о развитии нашей страны и ее отдельных областей народного хозяйства. Состав участников заранее подбирался, хотя в ходе дискуссии в нее могли включаться новые люди.
Сталин тщательно готовился к встречам со специалистами в самых разных областях. Евгений Громов рассказывал, что «о писательских настроениях и взглядах его систематически и с разных сторон информировали собственные референты, идеологические чиновники, а также чекисты… И конечно, он серьезно знакомился с произведениями «инженеров человеческих душ».
Секретарь ЦК партии П.К. Пономаренко вспоминал: «Заседания у Сталина нередко проходили без какой-либо заранее объявленной повестки дня, новее поднимавшиеся на них вопросы продумывались очень тщательно, вплоть до мелочей… Идти к Сталину с докладом неподготовленным, без знания сути дела было весьма рискованным и опрометчивым шагом со всеми вытекавшими отсюда последствиями. Но это не означает, что атмосфера во время заседаний с участием Сталина или встреч с ним была какой-то напряженной, гнетущей. Отнюдь. Имели место и дискуссии, и даже острые споры, хотя за ним всегда было последнее слово».
Многочисленные мемуаристы оставили рассказы о происходивших в 1930-х, 1940-х и 1950-х годах совещаниях. Судя по этим рассказам, стиль поведения Сталина на совещаниях не менялся с годами. По словам А.А. Громыко, Сталин «в редких случаях повышал голос. Он вообще говорил тихо, ровно, как бы приглушенно. Впрочем, там, где он беседовал или выступал, всегда стояла абсолютная тишина, сколько бы людей ни присутствовало. Это помогало ему быть самим собой».
О том, что Сталин умел создать нужную атмосферу для вдумчивой и серьезной дискуссии, говорили Г. К. Жуков: «Невысокого роста и непримечательный с виду, И. В. Сталин производил сильное впечатление. Лишенный позерства, он подкупал собеседника простотой общения. Свободная манера разговора, способность четко формулировать мысль, природный аналитический ум, большая эрудиция и редкая память даже очень искушенных и значительных людей заставляли во время беседы с И. В. Сталиным внутренне собраться и быть начеку».
Маршал Советского Союза К.А. Мерецков вспоминал: «За время работы… мне приходилось встречаться со Сталиным десятки раз. Яне вел записей этих встреч, но стоит напомнить мне о каком-то конкретном случае, как тут же в памяти всплывет и что было сказано, и какими сопровождалось комментариями, и как на это реагировали окружающие. Одно звено цепочки тянет за собой другое. Психологически это легко объяснимо. Все встречи со Сталиным проходили для меня (и вероятно, не только для меня) при особой внутренней собранности, вызванной сознанием важности дела и чувством высокой ответственности».
Антисталинисты утверждают, что Сталин подавлял других людей и навязывал им свое предвзятое мнение, однако многочисленные очевидцы рассказывали, что он создавал максимально благоприятные условия для коллективного интеллектуального творчества. Направляя движение коллективной мысли и давая возможность участникам совещания высказаться или выразить свое отношение к обсуждаемому вопросу, Сталин способствовал принятию наиболее взвешенного и глубокого решения.
Совещания, проводимые под руководством Сталина, были подобны оркестру, создававшему в ходе импровизации новые музыкальные произведения. В этом оркестре Сталин играл роль дирижера. Как говорил А.С. Пушкин: «Государство без полномощного монарха то же, что оркестр без капельмейстера: как ни хороши будь все музыканты, но если нет среди них одного такого, который бы движением палочки всему подавал знак, никуды не пойдет концерт. А кажется, он сам ничего не делает, не играет ни на каком инструменте, только слегка помахивает палочкой да поглядывает на всех, и уже один взгляд его достаточен на то, чтобы умягчить, в том и другом месте, какой-нибудь шершавый звук, который испустил бы иной дурак-барабан или неуклюжий тулумбас. При нем и мастерская скрыпка не смеет слишком разгуляться на счет других: блюдет он общий строй, всего оживитель, верховодец верховного согласья!»
Как настоящий дирижер оркестра Сталин удерживал внимание участников совещания на главной теме. Только вместо дирижерской палочки он держал в руках трубку, коробку папирос, или записную книжку, или карандаши. Постоянно манипулируя этими предметами, он невольно концентрировал внимание собравшихся. Мой отец, не раз участвовавший в подобных совещаниях в Кремле по вопросам оборонного производства, вспоминал: «В одной руке у него был блокнот, а в другой карандаш. Он курил хорошо знакомую короткую трубочку… Вот он выбил из трубочки пепел. Поднес ближе к глазам и заглянул в нее. Затем из стоящей на столе коробки папирос «Герцеговина флор» вынул сразу две папиросы и сломал их. Пустую папиросную бумагу положил на стол около коробки с папиросами. Примял большим пальцем табак в трубочке. Медленно вновь подошел к столу, взял коробку со спичками и чиркнул».
А.А. Громыко писал: «Когда Сталин говорил сидя, он мог слегка менять положение, наклоняясь то в одну, то в другую сторону, иногда мог легким движением руки подчеркнуть мысль, которую хотел выделить, хотя в целом на жесты был очень скуп».
Критик К. Зелинский так описал Сталина во время его встречи с писателями 19 октября 1932 года: «Когда Сталин говорит, он играет перламутровым перочинным ножичком, висящим на часовой цепочке под френчем… Сталин, что никак не передано в его изображениях, очень подвижен… Сталин поражает своей боевой снаряженностью. Чуть что, он тотчас ловит мысль, могущую оспорить или пересечь его мысль, и парирует ее. Он очень чуток к возражениям и вообще странно внимателен ко всему, что говорится вокруг него. Кажется, он не слушает или забыл. Нет… он все поймал на радиостанцию своего мозга, работающую на всех волнах. Ответ готов тотчас, в лоб, напрямик, да или нет… Он всегда готов к бою».
А.А. Громыко вспоминал: «Очень часто на заседаниях с небольшим числом участников, на которых иногда присутствовали также товарищи, вызванные на доклад, Сталин медленно расхаживал по кабинету. Ходил и одновременно слушал выступающих или высказывал свои мысли. Проходил несколько шагов, приостанавливался, глядел на докладчика, на присутствующих, иногда приближался к ним, пытаясь уловить их реакцию, и опять принимался ходить».
