Виктор Устьянцев - Автономное плавание
- Все это не так-то просто, Мария Алексеевна. Ведь законы там диктуют как раз те, кто наживается.
- Ох, только бы войны не было! - вздохнула Мария Алексеевна.
Когда Елисеев уходил, она еще раз поблагодарила:
- Спасибо, что наведались, Петр Кузьмич. Передайте Степану-то, что все, мол, в порядке, пусть не беспокоится.
- Хорошо, обязательно передам.
Был уже десятый час вечера, но Елисеев все же решил зайти к начальнику политотдела. "Потом уйдем в море, а мичману квартира сейчас нужна".
Герасименко кормил рыбок в аквариуме. Это был большой аквариум с гротами и водорослями, со специальной кислородной поддувкой. Остап Григорьевич сидел перед ним в пижаме и домашних туфлях и любовно следил за рыбками. Жена сказала: "Остап, к тебе", он обернулся.
- А, Петро. Садись. Посмотри-ка моих меченосцев. Вот этот, бачишь, какой вымахал?
Меченосец был не больше обыкновенного ученического пера.
- Кит!
- Смеешься? Впрочем, тебе этого не понять. А я их, дьяволят, люблю. Ты ко мне по делу или на огонек забрел?
- И так и этак.
- Ну давай, пока жинка на стол накроет, сначала о деле погутарим.
- У Алехина на квартире был. Жена вот-вот родит, коляску приткнуть некуда будет. Тесно живут.
- Ну, это тебе самому решать придется.
- Но ведь я не занимаюсь распределением жилплощади.
- А теперь будешь заниматься. Ухожу я, Петро.
- Куда уходите? - не понял Елисеев.
- В запас. Отслужил свое. Тебе дорогу давать надо.
- При чем тут я?
- А при том, что ты мое место займешь. Вопрос этот уже решен, жду только приказа.
- А как же ваш заместитель?
- Так заместителем у тебя и останется. Мужик он хороший, но нерешительный, его то и дело подстегивать приходится. Ну вы с ним поладите, я уверен.
- Как-то неожиданно все это...
- Не хотел тебя заранее предупреждать, потому что не был уверен, что назначат тебя. Пришлось повоевать. В политуправлении сопротивлялись: молод, мол, еще. Черт знает что творится! В тридцать шесть лет ты, бачишь ли, дюже молод. А в сорок - готовься в запас. Когда же, спрашивается, работать? Я так и спросил у члена Военного совета. Тогда он и согласился.
- Почему же вас в таком случае в запас? Ведь вам едва пятьдесят исполнилось.
- Пятьдесят для службы на флоте уже много. Да и тебе по возрасту пора с лодок на берег. Тяжеловато ведь бывает физически?
- Бывает. Но с лодки уходить не хочется.
- Надо, брат.
- Но вам-то в политотделе можно бы еще послужить.
- Нет, тут все верно. Ты моложе, у тебя больше энергии, ты окончил академию. А мне поздно учиться...
11
Во всем была виновата весна. Она щедро одарила теплом и светом помолодевшую землю, напоила воздух ароматом первых цветов и трав, развесила по городу белые и розовые дымки зацветавших яблонь и вишен. Земля была ласковой и доброй, привлекала той особой, "сухопутной", тишиной, которая понятна только морякам, умеющим тосковать по земле.
Сегодня Матвея не покидало смутное беспокойство, ощущение какой-то непонятной тоски, ожидание чего-то, что непременно должно случиться. Что именно - он не знал, но уже догадывался, что все это связано с Люсей.
В Доме офицеров устраивали вечер отдыха но случаю возвращения лодки из похода. Но Матвей не пошел туда. Он позвонил Люсе, но она сказала, что лучше им встретиться у Курбатовых, Матвей так и не понял, почему это лучше.
К Курбатовым идти было рано. Он зашел в парк, отыскал в дальнем его уголке скамейку и сел. Снял фуражку, закинул голову, подставив лицо последним лучам солнца. Долго сидел так, бездумно глядя в небо. Облака медленно проплывали над головой и таяли у самого горизонта. Матвею казалось, что и сам он парит там, среди облаков в режущей глаза синеве. Он закрывал глаза, но ощущение движения становилось все более стремительным, слегка кружилась голова. Он жадно наслаждался всем этим, зная, что, может быть, завтра его снова наглухо задраят в стальном чреве лодки, стиснутой со всех сторон тысячами тонн воды.
На клумбе жужжала пчела. Матвей отыскал ее взглядом и долго наблюдал за тем, как она деловито копошилась в цветке. Но вот пчела улетела. Цветы на клумбе, опасаясь ночной прохлады, начали дружно сворачивать свои лепестки. "Еще одно подтверждение мудрой предусмотрительности природы", - подумал Матвей. Он вспомнил, как еще в детстве, долго наблюдал, как поворачиваются вслед за солнцем подсолнухи.
Ему тогда стало понятным, почему растение получило такое название, и это открытие было началом его страстного увлечения: он стал искать во всех названиях окружающих его предметов смысл. Если название не отражало сущности или назначения предметов, Матвей давал ему новое. Так, топор он называл рубилом, а нож - резалом...
- Матвей? А я-то думал, что в лихих походах ты покоряешь царство Нептуна.
На перекрестке аллей стоял Алексей Курбатов. Руки его были заняты свертками. Матвей подошел к Алексею. Тот вывалил ему на руки половину свертков.
- Идем скорей, ты оказался кстати, скрасишь одиночество свое и сделаешь сюрприз "вакантной Дульцинее".
- Постой, объясни... - начал было Матвей, но Алексей остановил его:
- Молчи и следуй. Ты не пожалеешь. Да видит бог, что я пекусь о благе и веселье не одного тебя, о бедный одиночка! Есть в нашей уважаемой компании на рыцарей один недокомплект.
Алексей повернулся и широким шагом направился к выходу. Матвей пожал плечами и последовал за ним. Увидев, что Алексей поворачивает не к дому, а совсем в другую сторону, спросил:
- Послушай, куда ты меня ведешь?
- В мои апартаменты. Учти, что я отныне стал владельцем прекрасной однокомнатной квартиры, и ты идешь ко мне на новоселье.
- Да ну? Поздравляю!
"Почему же Люся не сказала об этом? Да, она ведь не знает, что я почти месяц был в море".
Как он и предполагал "вакантной Дульцинеей" оказалась Люся. Она стояла у зеркала и поправляла прическу. Матвей поздоровался. Люся вздрогнула, и он увидел в зеркале, как радостно вскинулись ее глаза. Но когда она обернулась, лицо ее было строгим, а взгляд бесстрастным.
- Здравствуйте. Вернулись? - спросила она почти равнодушно.
"Все-таки обиделась", - решил он и насмешливо ответил:
- Нет, я еще не вернулся.
Из кухни вышла Сима и, вытерев о передник руку, протянула ее Матвею:
- Как хорошо, что вы пришли.
Сима заметно подурнела: лицо ее утратило обычную свежесть, стало серым, на лбу проступили коричневые пятна: как будто со всего лица сошел загар, а на лбу остались его следы. На Симе была широкая, выпущенная поверх юбки кофта, но она не скрывала выступавшего живота. "Скоро, наверное, родит", решил Матвей.
- Сима, пойдем, я тебе помогу, - предложила Люся и почти насильно увела Симу на кухню. Должно быть, она боялась, что их с Матвеем оставят вдвоем.
