Петр Брайко - Партизанский комиссар
Текст партизанской присяги, по предложению Руднева, писали коллективно в штабе, обсуждая и взвешивая каждую фразу.
- Принятие этой присяги - большое и радостное событие! - сказал после обсуждения комиссар. - И не только для нашего отряда. Вы увидите, какая будет реакция у лесных "кустарей", сапожничающих ради хлеба насущного по чужим халупам. А о других, братских отрядах, уже организованных в боевые единицы, я не говорю. Они безусловно последуют нашему примеру. Это подтянет всех бойцов и командиров. Да и местное население с еще большим уважением будет смотреть на нас!
Все присутствующие одобрительно переглянулись.
- Согласен с комиссаром полностью! - произнес, попыхивая толстой самокруткой, Ковпак. Потом помолчал. И после долгой значительной паузы произнес: - Должен же хтось думать шире, чем за один отряд! Ты действуешь сейчас, Сэмэн Васильевич, как комиссар всей нашей партизанской армии...
Текст присяги гласил:
"Я, партизан Союза Советских Социалистических Республик, добровольно вступаю в партизанский отряд и торжественно присягаю перед всем советским народом, перед партией и правительством, что буду бороться за освобождение нашего народа от фашистского ига до полного его уничтожения. Я клянусь не щадить своей крови, а когда понадобится, то и жизни, в борьбе с фашистами. Я клянусь всеми силами и способами бороться против изменников Родины, самому не быть трусом и товарищей удерживать от проявления страха. Если по какому-либо злому умыслу я нарушу свою присягу, пусть меня покарает рука моих же товарищей".
Ровно в полдень весь отряд выстроился возле штаба, люди были как-то по-особому подтянуты и торжественно строги. Вычищенное оружие блестело. Сверкал солнечными блестками свежий молодой снежок на крыше лесничества, на ветках елей и сосен.
- Смирно! - скомандовал начальник штаба Базыма. - Равнение на знамя!..
И перед фронтом вооруженных, замерших в торжественной неподвижности ковпаковцев, одетых в разномастные трофейные шинели и гражданские ватники-спецовки, пронесли Боевое Знамя, ярко расшитое руками медсестер.
Подводя итог всей боевой деятельности отряда, Ковпак первым прочитал текст присяги. Потом выступил с пламенной речью Руднев, и когда он целовал знамя, в глазах у некоторых бойцов сверкнули слезы.
Потом присягали по старшинству все командиры, все бойцы...
Жители лесного поселка и особенно окруженцы, дожидавшиеся здесь, в глуши, своего часа, чтобы стать в строй, тоже приблизились к алому полотнищу, которое, казалось, само притягивало их, как магнит.
- И мы пойдем с вами!.. - раздались голоса окруженцев.
- И мы!.. - послышалось еще где-то в толпе.
...А вечером того же дня в ковпаковском штабе состоялось первое собрание, на котором как бы "узаконили", то есть оформили протоколом существующую уже три месяца боевую партийную организацию. Секретарем партийного бюро Путивльского объединенного отряда избрали Якова Григорьевича Панина.
Кое-кто сначала не понимал, зачем комиссар предложил избрать партбюро. Личный авторитет Руднева был так велик, что многие партизаны удивлялись этому предложению.
- Зачем же дублировать?.. У нас же есть комиссар! Разве его работа не самая партийная?
Но Руднев, услыхав эти разговоры, сказал строго:
- Комиссар - тоже рядовой коммунист! Он должен отчитываться перед бюро и коммунистами отряда, перед всем нашим боевым коллективом... - И заложив руки за ремень, продолжал: - Вы знаете, товарищи, что всегда, как только над нашим отрядом собирались особенно мрачные тучи, в час величайшей опасности мы с Сидором Артемовичем звали на помощь коммунистов! Наша партийная организация просто не была оформлена, потому что мы ждали указаний Путивльского подпольного райкома партии. Теперь стало ясно: мы связи с райкомом не установили и, надо действовать по своему усмотрению. А четыре десятка коммунистов и два десятка комсомольцев нашего отряда - это, товарищи, большая сила!
Политическая работа Руднева сочеталась с тщательным изучением реальной обстановки. Но в тех условиях изучение обстановки было возможно, прежде всего, благодаря всесторонней разведке.
Разведкой занимались почти все. И не удивительно, что те, кого посылали в соседние села за продуктами, всегда приносили ценные для командования сведения.
Даже два члена партбюро - седобородый Коренев и такой же солидный Юхновец - ушли под видом этаких мирных дедов в глубь Брянского лесного края.
Ожидая, пока они вернутся, Руднев однажды сказал Ковпаку:
- Здесь, в Хинельских лесах, много людей, желающих бороться с фашистами. И оккупанты, понимая это, нарочно разместили свои гарнизоны на самых опушках, чтобы блокировать лесной массив. Кстати, эти гарнизоны можно легко уничтожить. Но местные партизаны никак не решатся на это. Мне кажется, надо помочь здешним товарищам.
С этой целью штаб разработал план нескольких партизанских операций по очищению от гитлеровцев Севского района Брянской области.
Сразу же, как только оперативные группы путивлян разгромили гарнизоны в Лемешевке, Слепухине, Витиче, Высоком Сельце и Рыбнице, да еще отдали населению награбленное оккупантами добро, в штаб Ковпака прибыла делегация эсманских партизан. Это были сам командир эсманцев - бравый Онисименко со своим комиссаром Лукашовым, председатель райисполкома Копа и бывший прокурор района Куманек. Они сообщили, что Эсманский отряд насчитывает пока лишь 24 человека и самостоятельных боевых операций не проводил. О совместных действиях с ковпаковцами эсманцы договорились быстро и очень охотно.
Затем к комиссару Рудневу пришел "посол" из уже знакомого ковпаковцам отряда Хохлова - учитель Иванов.
- Я имею радиоприемник, - сообщил он.
- У вас есть рация?! - чуть не подскочил комиссар, жаждавший скорей связаться с Большой землей.
Но оказалось, что был всего-навсего старенький приемник, напомнивший сейчас всем о счастливом мирном времени.
- Что ж!.. на безрыбье и рак - рыба, - пошутил, стараясь скрыть свое разочарование, Семен Васильевич. - Главное - мы будем иметь хотя бы возможность слышать голос Большой земли. Надеюсь, вы передадите этот приемник нам, товарищ Иванов? Мы могли бы записывать сводки Совинформбюро и распространять их среди населения.
Однако Иванов не захотел расставаться со своим радиоприемником, рассудив, вероятно, так: ковпаковцы могут снова уйти к себе на Сумщину, а приемник еще послужит партизанам здесь, в Хинельских лесах.
Приемники тогда на оккупированной территории были большой редкостью, потому что гитлеровцы конфисковали их, грозя населению смертью в случае невыполнения их приказа.
