Евгений Фирсов - Т. Г. Масарик в России и борьба за независимость чехов и словаков
Именно в архивном фонде Бонч-Бруевича совсем недавно мной было сделано, я бы сказал, сенсационное научное открытие. Наконец-то удалось реально выйти на русский перевод (ранее были лишь догадки в исторической литературе) книги «Россия и Европа». Им является план-проспект книги на русском языке. Документ обнаружен в Отделе рукописей РГБ[111]. Архивное название документа: «Россия и Европа. Проблемы философии русской истории и религии». Источник не датирован, но речь может идти о времени не ранее 1914 г. Это машинописный текст на 45 листах с немногочисленными пометами, видимо, самого Бонч-Бруевича. В начале документа надпись редактора от руки карандашом «сочинение Массарика».
Фонд Бонч-Бруевича из НИОР РГБ до октябрьской революции находился в Санкт-Петербурге, а затем был перевезен в ставшую стольной Москву. Но встает вопрос, почему же Масарик избрал столь необычную фигуру в качестве издателя «России и Европы»? Конечно, известны самые широкие контакты Масарика с российской эмиграцией, хотя трудно сказать, был ли Масарик лично знаком с Бонч-Бруевичем за рубежом в период пребывания того в Цюрихе.
В дореволюционной России В.Д. Бонч-Бруевич (1873–1955) – историк, деятель революционного движения, издатель. С 1909 по 1918 г. возглавлял легальное издательство «Жизнь и знание». С 1912 г. участвовал в издании газеты «Правда». С 1910 г. – член консультативной группы при социал-демократических фракциях 3-й и 4-й Государственной Думы. В научном плане В.Д. Бонч-Бруевич занимался историей русского сектантства (как проявления классовой борьбы) и русской православной церкви. Впоследствии – участник февральской и октябрьской революций, затем на государственной и партийной работе.
Очевидно, что издательство Бонч-Бруевича «Жизнь и знание» Масарику кто-то по-дружески порекомендовал в Санкт-Петербурге, чтобы обойти цензуру. Причем это был человек, хорошо знавший повседневные реалии цензурной практики в дореволюционной России. Не исключено, что таким человеком был Э.Л. Радлов. Известно, что еще на рубеже XIX–XX веков Бонч-Бруевич прибегал к помощи издателя промарксистского журнала «Новое слово» М.Н. Семенова. Так, одно из донесений департамента полиции конца XIX в. гласило, что «дворянин Владимир Бонч-Бруевич стремился, при средстве Семенова обойти цензурные затруднения при издании некоторых сочинений. Семенов стремится сделать свой журнал органом марксистского направления»[112]. Упомянутый Семенов, в случае надобности, отвозил ежемесячно взятки по сто рублей прикрепленному к изданию цензору и таким образом без особого труда проводил опасные статьи. Как не вспомнить известную поговорку – «не подмажешь, не поедешь». По всей видимости, таким образом решался вопрос и с цензурой труда Т.Г. Масарика «Россия и Европа».
Однако в случае с его книгой время работало не на Масарика, хотя работа над изданием русского перевода тем временем у Бонч-Бруевича была начата. И все-таки трудно сказать, насколько далеко зашли дела с остальным переводом текста. В фонде Бонч-Бруевича никаких документальных свидетельств об этом не содержится. Дальнейшему продвижению издания, очевидно, помешала начавшаяся вскоре Первая мировая война. Да и пражский переводчик Морковин за такие сжатые сроки вряд ли бы успел перевести текст «России и Европы» целиком. Другие переведенные части труда, если они и существовали, могли пропасть в столь трудные военное и революционное времена. Но стоит надеяться в будущем на новые неожиданные источниковые открытия.
Обнаруженный план-проспект дается мной в приложении к монографии, поскольку в современном русском переводе «России и Европы» (СПб., 2003) данное авторское (масариковское) развернутое оглавление совсем опущено (в йенской же немецкой версии труда оно автором и не предусматривалось). Это структурное добавление впервые было включено лишь в чешский перевод труда в издательстве Ляйхтера в Праге еще в конце 1913 г. Несведущий читатель до сих пор ломает голову, зачем же перед обычным оглавлением в конце труда содержится также существенно расширенный его вариант. Видимо, Масарик весьма ценил свой (сделанный им в сотрудничестве с Б.В. Морковиным)[113] русский план-проспект (или другими словами – развернутое оглавление) и решил его оставить в чешской версии издания первого и второго томов «России и Европы».
Добавим, что это развернутое оглавление в какой-то мере позволяет читателю легче сориентироваться в толще невероятно объемных первых двух томов труда Масарика и подготовиться к восприятию основных
проблемных блоков книги, особенно предпосылок и развития первой русской революции. Так что явная польза этой структурной части «России и Европы» несомненна.
Появление труда Масарика «Россия и Европа»[114] стало в свое время значительным интеллектуальным событием европейской научной жизни. Раньше всех пусть и в краткой форме этот труд оценил русский философ Э.Л. Радлов[115]. Но наиболее полно это удалось сделать лишь другому замечательному русскому философу, работавшему долгое время за границей, – Борису Валентиновичу Яковенко (1884–1949) в своей «Истории русской философии». Этот труд появился на чешском языке в Праге в 1938 г. уже после кончины Т.Г. Масарика[116].
Лучше и профессиональнее, чем Б.В. Яковенко вряд ли можно охарактеризовать масариковский труд. К сожалению, на эту книгу Б.В. Яковенко, как правило, не ссылается практически ни один современный исследователь, хотя она теперь доступна всем. А ведь Яковенко, проживая в Праге, по просьбе Славянского института уделил особое внимание характеристике книги Т.Г. Масарика, возвращаясь к ней в конце каждой главы своего труда. Он писал: «Труд Масарика как исследование духовной жизни России, ее основ, ее представителей, ее развития занимает в ряду книг и работ, посвященных этой теме (включая русские), исключительное место. Справедливо подчеркивалось, что по своей информативности это действительно в высшей степени компетентный труд, к тому же по содержанию он гораздо богаче, чем обещает заглавие. Можно сказать, что это своего рода энциклопедия русской мысли. Каждый упомянутый в ней русский мыслитель изучен автором тщательно и досконально, начиная с крупных трудов и кончая небольшими работами, и каждый характеризуется во всех существенных аспектах его воззрений. С другой стороны, изложение и трактовка взглядов даются в тесной связи с общим ходом развития русской мысли и соответствующей эпохи»[117].
