Хью Тревор-Роупер - Последние дни Гитлера. Тайна гибели вождя Третьего рейха. 1945
Тем не менее характер Гиммлера не был таким загадочным, как можно было бы предположить, если вспомнить о разнообразии человеческого ума. Это верно, что в цивилизованном мире едва ли стали бы терпеть такого человека, как Гиммлер; но если мы оглянемся на катастрофические периоды истории общества, на периоды революций и насильственных общественных переворотов, то найдем там массу прототипов этого человека. Это великий инквизитор, политический мистик, человек, готовый принести человечество в жертву абстрактной идее. Исторические великие инквизиторы не были ни жестокими, ни потакающими своим слабостям людьми. Часто они отличались болезненной совестливостью и аскетизмом в своей личной жизни. Нередко они были чрезвычайно добры к животным[65], как, например, святой Роберто Беллармин, который, говорят, отказывался тревожить живших в его одеянии блох. Так как они не могут надеяться на небесное блаженство, говорил он, было бы немилосердно лишать их телесного отдохновения. Но к людям, которые могут выбрать праведность, но выбирают грех, не может быть никакого снисхождения. На площадях укладывали охапки дров, возводили на них еретиков и сжигали их, а потом сжигали их книги, а после этого кроткие старые епископы возвращались домой, ели на ужин рыбу и недорогие овощи, кормили кошек и канареек, читали покаянные псалмы, а в это время подчиненные им капелланы корпели над сочинением их биографий, в которых описывали для будущих поколений святую жизнь, богобоязненность и воздержанность, милосердие и простоту этих образцовых пастырей, считавших (как говорил кардинал Ньюмен), что пусть лучше в муках погибнет все человечество, чем останется безнаказанным хотя бы один – пусть даже незначительный – грех.
Такое сравнение может показаться несколько фантастическим, но природа проявила фантастическую изобретательность, создавая человеческий разум, и во времена революций и общественных потрясений выбрасывает наверх людей, которые в более спокойные времена влачат жалкое существование в тюрьмах и монастырях. Сам Гиммлер – и это общее мнение – был на редкость незначительным человеком – заурядным, педантичным и недалеким. Он был озабочен деньгами, но был не способен к систематическому мышлению, но, несмотря на это, не смог противостоять соблазну умственных спекуляций и потерялся в «O Altitudo»[66], запутавшись в теологических тонкостях чистой нацистской доктрины. Сам Гитлер в каком-то смысле не был правоверным нацистом, для него нацизм, эта громоздкая система тевтонского вздора, был скорее политическим оружием. Он «критиковал и высмеивал идеологию СС»[67], но для Гиммлера каждая крупица этого учения была исполнена чистейшей арийской истиной, и он искренне считал, что человек, не разделяющий ее во всей ее чистоте, погибает навсегда и безвозвратно. Гиммлер вникал в мельчайшие детали этого учения с таким узколобым педантизмом, с такой дотошностью, что многие ошибочно считали его школьным учителем. Шпеер считал Гиммлера помесью «школьного учителя и эксцентричного чудака». Во время войны, когда Геббельс призывал к тотальной мобилизации, Гиммлер направлял тысячи людей и тратил миллионы марок на маниакальные религиозные проекты. В одном из отделов его внешней разведки сидели ученые, занимавшиеся такими важными вещами, как учения розенкрейцеров и франкмасонов, символика запрета арф в Ольстере и значение ношения цилиндров в Итонском колледже[68]. Сотрудники научных лабораторий СС корпели над выделением чистой арийской крови. В Тибет были отправлены группы ученых, которым поручили отыскать следы чистой германской расы, которые, по мнению Гиммлера, должны были сохраниться в этих девственных горах. По всей Европе археологи проводили раскопки в поисках остатков аутентичной германской Kultur. Когда германская армия готовилась спешно покинуть Неаполь, Гиммлер просил об одном: не забыть вывезти оттуда могилу Конрадина, последнего короля из династии Гогенштауфенов. Что касается богатых бизнесменов, то они, если хотели вступить в эксквизитный «Круг друзей рейхсфюрера СС»[69], должны были пожертвовать не меньше миллиона марок на «Аненербе» – «научный» институт, проводивший дорогостоящие исследования о происхождении арийцев[70]. Даже в апреле 1945 года, когда рейх уже трещал по швам, Гиммлер рассуждал о колонизации Украины представителями новой религиозной секты, о чем он говорил своему массажисту[71], а в разговоре с графом Бернадотом (утверждая, что он единственный разумный человек, оставшийся в Германии) Гиммлер прервал переговоры о перемирии для того, чтобы целый час говорить о рунах, средневековых скандинавских письменах. С точки зрения фанатика Гиммлера, эти письмена имели неоспоримое сходство с японскими идеограммами, что, по мнению Гиммлера, говорило в конечном счете в пользу арийского происхождения японцев[72].
В этом персонаже мы, таким образом, не находим ни капли аналитических способностей. Гиммлер был элементарно простым верующим. Его фанатизм не был горьким плодом страха и слабости, так же как его колебания не были результатом сомнений. Сомнениям пока не было места в детской безмятежности его космического мировосприятия. Он был не в состоянии следить за интеллектуальной деятельностью или сложными планами своих подчиненных и не участвовал в их работе, уверенный в их непоколебимой верности лично ему, а поэтому не вникал в то, что должно было казаться, а иногда и на самом деле было изменническим легкомыслием. В течение двух лет этот treuer Heinrich, этот «верный Генрих», считавший себя самым преданным сподвижником Гитлера, позволял своему самому надежному помощнику серьезно заниматься абсурдным в такой ситуации миротворчеством. Он знал о планах смещения Гитлера, после которого Гиммлеру предстояло занять место хозяина, но он не пресекал эти слухи и не принимал всерьез их последствия. Сторонники Гиммлера в отчаянии ломали себе руки, видя такую нерешительность шефа. На самом же деле Гиммлера вся эта возня просто не интересовала. Истинно верующие могут позволить думать другим, при условии, что эти другие сохранят преданность вере.
Конечно, если бы Гиммлер был просто эксцентричным чудаком, то едва ли мы знали бы о его существовании. Однако как исполнитель он был очень эффективен, а кроме того, умел подбирать себе способных подчиненных. Конечно, в его личном окружении было множество весьма странных фигур. Он пользовался политическими советами доктора Гебхардта, которого считали злым гением Гиммлера. Он (как Гитлер и Валленштейн) находился под гипнотическим влиянием своего астролога Вульфа. Его массажист Керстен занимал место, которое у ортодоксальных верующих занимает духовник. Его отношения с Гитлером зависели от безграмотного жокея Фегеляйна. Но все эти люди были его личными советниками. На уровне исполнения конкретных заданий Гиммлер умел выбирать нужных людей – насколько возможно выбирать умных людей в мире, которым правят иллюзии. В ответ эти люди платили ему верностью; некоторые даже посетили его жалкую могилу в Люнебурге.
