Василий Соколов - Вторжение
- Разве? - с искренним удивлением спросил Демин. - Что-то я не помню, когда это им было сказано.
- На маневрах, в речах зафиксировано, - пояснил Ломов. - И мы будем выполнять это как солдаты. А кому не нравится - пусть пеняют на себя... А то ишь - взялся критиковать самого наркома... Эка куда хватил!
- Не к добру эта перебранка, - вмешался полковой комиссар Гребенников. - Товарищ Шмелев мог погорячиться. Вот поедет в отпуск, отдохнет, многое передумает, и все пойдет своим ладом. Верно, Николай Григорьевич?
Но, как видно, комбрига, хоть и спорил он со старшим в чине, трудно было разубедить. Шмелев не сразу распалялся. Терпеливый, выдержанный по натуре, он мог до поры до времени молчать, а уж если затронули его спуску не давал. Шмелев и сейчас был в таком состоянии, когда ни уговоры товарища, ни резкость, даже угрозы того, с кем спорил, не в силах были унять его бушующего темперамента.
- Не пугайте! - встав, отрубил Шмелев. - Речь идет не о критике наркома. Никто на его авторитет не замахивается. Но все-таки... положа руку на сердце... стыдно нам, новаторам по природе, жить по старинке. Пешие посыльные!.. Да разве о них нам заботиться, когда моторы вытесняют пешую армию! Броня, мотор, скорость, а не ваш штык и гусиный шаг решат судьбы будущей войны. - Шмелев помедлил, расстегнул шинель. - А что касается финской кампании, то... - комбриг опять помолчал, нервно шевеля черными бровями. - Она и посейчас вот где сидит! - Он похлопал себя по шее. - У многих незаживающие рубцы оставила, многие вернулись калеками. Но мы-то живы, а те... тысячи честных людей... лежат там, в снегах... И никогда не вернутся... Что и говорить, стоила нам эта война дорого. А почему? Тактика лобовых штурмов подвела нас. Ломать, лезть грудью на огонь, на доты - вот наша тактика...
Пока Шмелев говорил, в палатке стояла гнетущая тишина. Генерал Ломов, словно пораженный этими словами, смотрел в угол. Шмелев только сейчас заметил тихо сидевшего в углу старшего лейтенанта с черными кудлами волос на затылке.
- Вы, простите, ждете кого? - осведомился Шмелев.
- Это товарищ со мной, - ответил за него Ломов. - Можете при нем говорить...
Но Шмелеву говорить не хотелось, и он тяжело опустился на пенек.
В палатку вошел офицер, весь увешанный ремнями, при пистолете в огромной потертой кобуре; он спросил, кто будет полковник Демин, и, вынув из кожаной сумки пакет, вручил его под расписку.
Надрезав пакет, Демин осторожно вынул содержимое, прочитал, потом, снова хмурясь и слегка бледнея, перечитал.
- Есть у вас разгонная машина? - вдруг сосредоточенно поглядел на Шмелева.
- Дежурная есть, но вы можете поехать на моей... - ответил комбриг.
Демин тотчас оделся, постоял раздумчиво, сказал:
- Немецкий самолет возле Слонима приземлился. Еду на место происшествия.
- Часто они блудят. Обычная история, - с иронией в голосе заметил полковой комиссар Гребенников.
- Видно, не совсем обычная, раз требуют срочно выехать и расследовать, - ответил Демин и начал прощаться. Пожимая руку Шмелеву, спросил:
- Значит, в отпуск?
- Придется. Лучше поздно, чем никогда.
- Поезжайте! - мягко сказал Демин и почему-то задержал взгляд на комбриге; в его умных, задумчивых глазах Шмелев уловил сочувствие.
Когда Демин вышел, генерал Ломов обратил на комбрига осуждающий взгляд:
- Видите, как нехорошо выглядим мы перед товарищем сверху. Доложит...
Шмелев опять покосился на кудлатого старшего лейтенанта, сидевшего в углу, и ничего не ответил.
Все умолкли.
Только слышалось - шумела, гневалась непогода. Ветер крепчал, вздувал парусину палатки. Тягуче скрипели деревья, срывались с веток и гулко падали на смерзшийся полог ломкие льдинки.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
На аэродром Демин добрался в полдень. Немецкий самолет зеленовато-глинистого цвета стоял посреди взлетно-посадочной полосы. Возле него ходил часовой.
Демин выслушал доклад дежурного по аэродрому и, уже направляясь к деревянному домику, уютно стоявшему под елями, спросил:
- Погода летная?
- Последние трое суток без изменений. Нормальная. Наши летают спокойно. А немцы уверяют, что из-за плохой погоды сбились с курса...
- Как вы думаете?
- Похоже, они принимают нас за детей. Во всяком случае, аргумент сомнителен.
В домике Демин увидел немецких летчиков... Двое - в одинаковых светло-зеленого цвета комбинезонах. Маленький, с рыжеватыми и мягкими, как утиный пух, волосами на голове, и другой, сухощавый, с продолговатым носом и голубыми глазами, расположились на скамье, привалясь спинами к печи. Третий сидел на табурете возле стола. В его внешнем облике Демин уловил что-то от бюргера: полнеющий, с крутым, раздвоенным подбородком, крупным носом; светлые взлохмаченные брови и серые настороженные глаза, о которых можно сказать, что при любых обстоятельствах они остаются холодными и непроницаемыми. В отличие от своих спутников, он был в черных кожаных унтах с "молниями" и в куртке с цигейковым воротником. Завидев вошедшего полковника, немец неторопливо поднялся.
- О, герр полковник! Рад, очень рад! Позвольте представиться? Оберст-лейтенант Эрих фон Крамер. Это мой экипаж. - Он кивнул головой в сторону покорно вставших летчиков.
Демин сухо поздоровался и обратил внимание, что Крамер хорошо говорит по-русски, хотя акцент был довольно выразителен.
- Садитесь, господа, - предложил Демин. - Я думаю, мой вопрос не удивит вас, если спрошу: откуда и с какой целью вы прибыли к нам?
- Разумеется, герр полковник, - с подчеркнутой вежливостью улыбнулся Крамер. - Хотя, наверное... вам докладывали... - Он неторопливо достал сигарету и закурил.
Пауза была сделана намеренно.
- Да, мне доложили, что за последние трое суток погода благоприятствовала полетам, - стараясь подавить раздражение, произнес Демин. - Тем более странно, что вы утверждаете обратное и, как мне кажется, не можете концы с концами свести.
- О, герр полковник слишком подозрителен! Я даже не предполагал, что дружеские отношения между нашими странами могут дать повод для этого.
Демин понял, что Крамер начинает играть и склонен к демагогии. Вступать же в полемику с нацистом ему представлялось малоприятным.
- Россия - страна более чем загадочная, - продолжал Крамер. Особенно ее политический аспект. Ваш суверенитет является признанным и законным. И такая великая держава, как Германия, тоже признала его, подписав договор о ненападении. Поэтому беспокойство, которое проявляете вы по поводу случайных инцидентов, необоснованно. Германское правительство уважает международные договоры...
Демин неожиданно рассмеялся. Оберст-лейтенант посмотрел на него удивленно:
- Очень жаль, герр полковник, что вы не хотите понять меня.
