Яков Михайлик - Соколиная семья
Комэск покачивает плоскостями: внимание! Круто развернувшись вправо, набираем высоту. Тотчас же под ни ми мелькнул Ме-110 с уродливыми крестами на крыльях.
Вот он, стервятник. Сколько мечталось о поединке! Наконец-то тебе повезло, сержант. В атаку!
С левого разворота ринулся в хвост мессеру. Но фашист оказался стреляным воробьем. Бросив самолет в крутой вираж, он искусно увернулся и пошел в сторону от бомбардировщиков. Неужели уйдет? Наши яки ринулись вдогон. Не подведи, Марья Петровна! - мысленно обращаюсь к пушке марки МП. На мгновение враг в прицеле. Ожесточенно жму на кнопку управления пушечным огнем и пулеметные гашетки. Сейчас загорится, гад. Отлетался! - шепчу в азарте.
На выходе из атаки разочарованно замечаю: Ме-110, целый и невредимый, продолжает кружиться. Вспыхнув от досады, становлюсь в круг и пытаюсь зайти противнику в хвост. Вираж, второй, третий... Что случилось? Почему не я преследую фашиста, а он меня? По спине побежали колючие мурашки, словно кто-то сорвал одежду. Почти физически ощущаю, как гитлеровец целится в меня. Ну и дела...
Выжимаю из Яковлева все, на что он способен, пытаюсь как можно уменьшить круг виража. Однако мессера впереди по-прежнему не видно. Он несколько сзади, и вот-вот всадит в меня свинцовую очередь. Неожиданно самолет охватила дрожь. Слева на меня прыгнула земля. Все закружилось неприятной круговертью. Сбит? Инстинктивно сбавляю газ, до боли в руке стискиваю ручку управления. Однако як не слушается. Бросаю взгляд на приборы. Мотор работает. Радость возвращает на минуту потерянное самообладание. Нет, не сбит, черт возьми! В штопор свалился, в обыкновенный штопор на крутом вираже. Вывод. Разгон скорости - и опять вверх.
Встревоженный Андреев пронесся надо мною почти у самой земли. Пристроился к нему. От обиды хочется плакать. Чувствую себя как побитый щенок. Черные на желтом фоне кресты так и маячат перед глазами. Хочется развернуться на обратный курс и вцепиться в эти проклятые кресты зубами. Но рядом идут пешки. Их надо сопровождать домой.
В землянку шел как на казнь. Сейчас командир учинит такой разнос, что хоть сквозь землю провались. Мальчишка. Фантазер. Тебе не на боевое задание ходить, а сухари да тушенку возить на тихоходе где-нибудь в Средней Азии или Сибири.
- Да ты, никак, чем-то недоволен, Яш? - удивление встретил меня Андреев. На его широком белобрысом лице лучилась хитринка. - Может, устал?
- При чем тут усталость, - безнадежно махнул я рукой. - Немец теперь, поди, ехидничает. Как же, вдвоем не могли справиться с ним...
- Э, да ты что, - улыбаясь, прервал меня комэск, - и в самом деле думаешь, что гитлеровец одержал победу?
- Так ведь ушел же он. Без единой царапинки. А мы... а я... чуть в землю не врезался. Еще бы хоть одну атаку. Я бы ему показал!
Андреев посерьезнел:
- Ничего бы ты, сержант, не показал. Если бы ему удалось отвлечь нас в сторону от петляковых, на них немедленно набросился бы десяток мессеров. Фашист не справился со своей задачей, ему не удалось связать нас боем. А мы выполнили боевой приказ - обеспечили бомбовый удар. Кто же, по-твоему, оказался победителем, а?
На душе немного отлегло, но я ничего не ответил командиру, промолчал.
- Войне, брат, еще и конца не видно. Еще не раз встретишься со сто десятыми и сто девятыми. Да и не только с ними, - тихо сказал Степан Филиппович.
Неудачный для меня день окончился еще одним конфузом. На разборе полета я задал вопрос: что это за черные клубки шевелились вокруг наших самолетов?
Землянка взорвалась хохотом. Ребята смеялись над моим неведением. А я и в самом деле не знал, что клубки - это разрывы снарядов. Откуда же мне было знать, если увидел такое впервые.
С утра погода испортилась. С неба, как из худого мешка, повалил снег. Он был таким густым, непроглядным, что о вылетах не могло быть и речи. Летчики коротали время в тесной землянке. Одни шумно резались в козла, немилосердно стуча костяшками домино, другие состязались в искусстве красноречие рассказывали охотничьи и рыбацкие истории. Остро переживая вчерашнюю неудачу, я горестно думал о себе, вспоминал о родных, оставшихся на Полтавщине.
Восьмой месяц идут тяжелые, непрерывные бои ни нашей земле. Давно захватили фашисты родное село Максимовку, давно не приходят письма с поклонами от отца - Данилы Дмитриевича и матери - Харитины Тимофеевны. Где они? Что с ними? Может, гнут спину на оккупантов, а может, и в живых нет... А ты, Яков, их защитник, надежда, и видел-то всего одного гитлеровца, да и того не сумел убить. Если так воевать - это сколько же времени пройдет, пока народ, земля дождутся освобождения?
Снег... Снег. Лютует непогода. Неприглядная. Тоскливая. И на душе сумрачно...
Сержант Николай Выдриган попросил командира эскадрильи рассказать о первых днях войны. Андреев охотно согласился.
- Летали мы тогда на истребителях И-16, - начал старший лейтенант. Конечно, эта машина уступала мессершмитту по скорости и вооружению, но мы не давали себя в обиду. Вот хоть бы такой случай.
29 июня 1941 года в паре со старшим лейтенантом Сидоровым мы вылетели на боевое задание. Пересекли Двину южнее Риги и взяли курс на юг, вдоль шоссейной дороги, просматривая лес справа и слева. Через несколько минут показалась колонна, движущаяся по шоссе. Она состояла из трех частей: головное охранение, основные силы и тыловое охранение. Что за войска? Снизились до бреющего полета и убедились в том, что это были гитлеровцы: на белых кругах автомашин и фургонов - черные фашистские кресты. Долго не раздумывая, начали штурмовать колонну, переходя с одной стороны на другую, чтобы не дать противнику возможности сосредоточить по нас ответный огонь. Произвели более десяти атак, расстреляли две трети боеприпасов. Уничтожили около трехсот вражеских солдат и офицеров и подожгли пять автомашин. Наши самолеты были повреждены, но мы все-таки благополучно возвратились на свой аэродром.
А на другой день, когда мой И-16 был отремонтирован, я решил облетать его. Отошел от аэродрома километров на десять и начал набирать высоту над железнодорожной станцией. Сквозь разрывы облаков увидел два эшелона и множество людей, ожидавших отправки в глубокий тыл. Не налетели бы юнкерсы, тревожно подумал я, внимательно просматривая воздушное пространство. Беспокоился не напрасно. Вскоре между облаками появились два Ю-88. С открытыми бомболюками заходили они на курс в направлении железнодорожной станции. Чтобы предотвратить беду, решил атаковать гитлеровцев. Прибавил обороты мотора и с набором высоты перешел в атаку. Сблизившись на дистанцию не более ста метров, открыл по одному стервятнику огонь. На самолете загорелась левая плоскость. Стремясь сбить пламя, немец начал скользить, но вскоре с резким снижением врезался в землю. Я перешел в атаку на второй юнкерс. С большой дистанции произвел три атаки. Бомбардировщик нырнул в облака и больше не появлялся.
