Жак Тати - Rammstein: будет больно
Детская замкнутость и одиночество (даже постоянная подруга у него появилась только в 18 лет) привели к тому, что юный Тилль накопил в себе большой заряд негативизма, поэтический выход которому он смог дать лишь многие годы спустя. Из книги Вернера Линдеманна можно понять, что особой покладистостью Тилль в детстве не отличался, хотя это по большому счету свойственно многим детям. Интересно, что свои воспоминания отец оставил потомкам в стихотворной форме:
Ich willihm ein Märchen vorlesen.
Es beginnt wie immer: Es war einmal…
Er fällt mir ins Wort:
Haste nicht mal ein Märchen von jetzt?
Я хочу прочитать ему сказку.
Она начинается, как всегда: однажды жили-были…
Он меня прерывает:
У тебя нет сказки посовременнее?
Или еще одна цитата:
Ich bin ausser mir,
drohe ihm mit Strafe:
er hat meterlang die Tapete bemalt.
Habe gearbeitet, sagt er.
Bin ich berechtigt
Arbeit zu bestrafen?
Я вне себя,
грожусь его наказать:
он недавно разрисовал целый метр обоев.
Я работал, говорит он.
Вправе ли я
наказывать за работу?
Накал семейных страстей в конце концов достиг апогея, и родители развелись. Когда Тиллю было двенадцать, мать вышла замуж за американца, но полной гармонии в семье это уже не установило. Успехами в школе будущий фронтмен, в общем-то, похвастаться не мог, хотя двоечником никогда не был — так, из середнячков. Литературные и стихотворческие таланты проявились у него значительно позже. В начале он вообще, по собственному признанию, испытывал ко всей литературе и поэзии некоторое отвращение, впрочем, в школьные годы это свойственно многим: «Когда тебя заставляют что-то читать, это никогда не приносит удовольствия. Вместо того чтобы самому что-то выбрать, я всегда слышал: „Напиши что-нибудь о рыцаре на белом коне“. Но такова школа. В конце концов, это надо самому для себя открыть…» Была, как мы теперь знаем, и другая, сугубо личная причина полного отвращения к поэзии: «Мой отец тоже писал стихи, но мне они казались ужасными…» Эта тема отношений с отцом потом нашла многочисленные отголоски в поэтическом творчестве Тилля. По всему видно, что детские переживания оставили глубокую, до сих пор не затянувшуюся рану в его душе.
Испытывая нескрываемое негативное отношение ко всему гуманитарному, Тилль нашел себе другое увлечение — спорт. Как-то так получилось, что он сызмальства увлекался плаванием, и родители, чтобы помочь развитию хоть каких-то способностей отпрыска, а самое главное, чем-то занять, отдали его в специализированную спортивную школу. Тилль: «Прежде всего, я интересовался спортом. Я очень хорошо плавал и поэтому в десять лет поступил в спортивную школу, которая готовила резерв для тогдашней сборной ГДР».
Вот там-то, на водной дорожке, юный Тилль и мог забыть все семейные неурядицы, мог, распрямив набирающие мощь плечи, по-настоящему показать и проявить себя. Энтузиазм и хорошие физические данные вскоре выделили его среди остальных учеников. Едва достигнув совершеннолетия, он, загребая своими уже действительно могучими ручищами, заплыл прямехонько в молодежную сборную страны. Это был его первый серьезный успех.
По мнению тренеров, Тиллю светила блестящая спортивная карьера. Вместе с командой он начал ездить на соревнования в разные города Германии и даже за границу. Сейчас в это сложно поверить, но в те годы, во времена ГДР, поездки за границу были не только увлекательными, но и по-настоящему престижными. Путешествия, масса приключений, медали, успех и слава — что может быть лучше для шестнадцатилетнего подростка! Жизнь казалась веселой и текла как-то сама собой, по намеченной колее. Но не стоит забывать исторический контекст, в котором развивались все эти события. На дворе стоял конец семидесятых — время наиболее мощного и временами просто истерического противостояния двух политических систем, Востока и Запада, время гонки вооружений, железного занавеса и Берлинской стены. Германская Демократическая Республика, быть может, в сравнении с СССР и отличалась некоторой либеральностью в нравах, но в политическом давлении на граждан не отставала. Тут было все для воспитания «правильного» гражданина — и своя пионерия, и свой комсомол, и собственное Штази, которое мало чем отличалось от Большого брата с Лубянки.
В 1978 году Тилль выступал за сборную ГДР на чемпионате Европы по плаванию среди юниоров. В перспективе его ожидала поездка в Москву и участие в 0лимпиаде-80. Однако его спортивная карьера закончилась после одной романтической истории.
Тилль: «Все шло прекрасно до той поры, пока я в шестнадцать лет не поехал на первенство Европы в Рим в составе сборной ГДР. Я был просто очарован Италией. После соревнований я смылся из гостиницы вместе с девушкой, с которой там познакомился. Я только хотел посмотреть город! Мы с ней прогуляли целый день. На следующее утро я вернулся. Но, как оказалось, было уже слишком поздно… Я тогда схлопотал серьезные неприятности, а по возвращении меня несколько раз вызывали в Штази на длительные допросы. То, что я совершил, как оказалось, для них было серьезным преступлением. В тот момент я впервые задумался над тем, в какой все-таки несвободной стране со шпионской системой мы живем. После этой поездки у меня уже не было сомнений на этот счет. Я на все плюнул и стал панком!»
Справедливости ради надо сказать, что была еще одна причина, по которой Тиллю пришлось распрощаться с большим спортом. Во время соревнований он получил травму — повредил мускул на животе, нужно было долго восстанавливаться. Так что решение завязать со спортом пришло как-то само собой. Заканчивая рассказ о спортивной карьере Тилля, нельзя не отметить его наивысшее достижение на этом поприще — он является вице-чемпионом Европы 1978 года по плаванию и, как говорят, до сих пор любит по утрам устраивать заплывчики на 2500 м .
Однако мы несколько забежали вперед. После развода родителей Тилль с матерью и сестрой остался жить в Шверине, что давало ему возможность посещать любимую спортивную школу. Отец же перебрался в деревню. Несмотря на сложности в отношениях, на каникулах Тилль периодически наведывался в отцовскую глухомань. Тут, конечно, до рукоприкладства уже не доходило (теперь Тилль мог хорошенько ответить папаше). Благодаря книге Вернера Линдеманна «Майк Олдфилд в кресле-качалке» («Mike OLdfield im Schaukelstuhl») до нас дошли некоторые подробности взаимоотношений отца и сына, ярко характеризующие тот период в жизни Тилля. Надо отметить, что деревня манила Тилля не только свежим воздухом и живописными ландшафтами, но (и, наверное, прежде всего) «отцовской вольницей». Тут можно было чувствовать себя свободным и пускаться во все тяжкие. Как мы уже знаем, до восемнадцати лет отношения с противоположным полом у Тилля не особенно ладились, причиной чему были его природная скромность и застенчивость. Но после восемнадцати, как говорится, понеслось. У Тилля уже была постоянная подруга в городе, но, приехав в деревню, он стал ей откровенно изменять. Это и бросилось в глаза папе, который, безусловно, не мог обойтись без нравоучений. Но и Тилль к тому времени был уже не лыком шит.
