Владимир Дроздов - Над Миусом
А на выжженной солнцем и боем земле глазу часто не за что зацепиться. Ни деревца, ни кустика. И селения все на одно лицо: белые хатки, крохотные палисадники с подсолнухами и мальвой да выбитые добела шляхи. Конечно, не так уж и высок забор военной дымки, через него легко перемахнут "аэрокобры", не разрывая строя. Только высоту придется набирать над аэродромом... А если проскочить под дымкой бреющим и уйти в набор за линией фронта? Тогда и к Саур-могиле-туда, где "юнкерсы" частенько бомбят наши вырвавшиеся вперед танки, - можно будет подойти из тыла противника. И немецкие летчики не сразу разберутся, еще примут за своих. Первая атака получится неожиданной...
Так Володя и решил. Показал ребятам на карте, где удобнее пересечь линию боевого соприкосновения бреющим полетом.
Но вот его звено взлетело. Строем "фронт" все четыре "аэрокобры" крыло в крыло понеслись вдоль широкой с покатыми берегами балки. Мимо, мимо мчались отлогие склоны ложбины, заросшие бурьяном, полынью, выжженной солнцем травой. Но впереди поворот-не взмыть ли повыше над ровной поверхностью степи? Володя взял на себя ручку управления. Так-совсем чуть-чуть. Послушная рулям "кобра" мгновенно вынесла его над берегами балки. И, словно связанные одной ниточкой, взмыли за своим командиром Тарасенко, Астапов и Седых
Внезапно из-за поворота той же балки навстречу и слегка наискось вылетели четыре "мессера". Они, видно, пошли вверх немного круче и теперь как бы нарочно подставили под удар свои бока и животы.
В голове Володи мелькнуло: "Ага, попались!" Нажал гашетку общего огня. И тотчас у среднего "мессершмитта" стало медленно отрываться крыло. И все так же неторопливо-как во сне-"мессер" перевернулся, прочеркнул небо черным крестом, повалился... Одновременно и крайний слева "мессер" окутался облачком дыма, бессильно клюнул... Володя понял: это Астапов командир второй пары его звена - не растерялся.
Нет, "мессершмнтты" ке успели ответить, в какие-то доли секунды разошлись с "кобрами", едва не задев друг друга. Промелькнуло лицо немецкого летчика - редко Володе приходилось видеть врага так близко. Он даже невольно обернулся и с радостью про себя отметил: все четыре "кобры" целы! Но сразу вслед за тем военная дымка поглотила пару Астапов - Седых, и только невозмутимый ведомый Лаврова Николай Тарасенко ни на метр не оторвался от своего ведущего, продолжал идти крыло в крыло с Володей.
Конечно, и "мессеры" скрылись в дымке. "Небось ни до чего им теперь, чешут домой!" - позлорадствовал про себя Володя. А вслух скомандовал по радио:
- Астапову и Седых самостоятельно выходить в квадрат двадцать четыре семьдесят восемь.
Понимал: дымка помешает тут же восстановить строй звена. И стал осторожно-как только мог более полого - снижаться, ушел опять на бреющий. А еще через минуту дымка над головой заметно поредела-Володя с Николаем начали набирать высоту. Подумалось о счастливом совпадении: "мессеры" не только выбрали один и тот же, что и "кобры", маршрут, но еще на одном и том же повороте взмыли. Вот он и свалил своего двадцать шестого фрица. "Да, просто повезло!" - Володя отмахнулся от этой мысли, а где-то в глубине души все равно угнездились радость и гордость.
Но вот чуть ниже зловеще мелькнули черные кресты, остро блеснули фонари двух кабин-"рама"! К немецкому самолету "фокке-вульф-189" не зря прилипла эта кличка - его два фюзеляжа соединены поперечинами крыльев и хвоста. "Фокке-вульф" повернулся и неспешно направился домой-в тыл.
Володя знал, как ненавидит наша пехота этого фронтового разведчика немцев. О нем даже слух пустили: бронирован! И усмехнулся, подумав: "Вот мы сейчас проверим, благо зверь сам на ловца бежит". И крикнул:
- Николай, атакую "раму"!
Переворотом через крыло "кобра" устремилась вслед за "фокке-вульфом". А он продолжал неторопливо идти прежним курсом. Володя обрадовался: разведчик не заметил наших истребителей! Во всяком случае, почему-то не использовал легендарную маневренность своего самолета. И Лавров заспешил: открыл огонь с большой дистанции-слишком рано! Сразу же подосадовал: ведь тем самым только зря себя обнаружил...
"Рама" дала крен-вышла из поля прицела. И Володя довернул за ней. Недостаточно. Еще довернул.., В нетерпении он бросил самолет в короткое пике, дал новую очередь.
"Опять спешка!" - одернул себя Лавров, поняв, что промахнулся. Еще доворот. И - ближе, ближе!
Володя видел: по нему тоже вовсю ведут огонь. Однако хотя в душе он был уверен, что - мимо, все же рассудок шептал: "Не зарывайся! Оцени трезво расстояние, не пора ли выводить из атаки?" И одновременно во весь голос в нем кричал азарт охотника: "Доводи поближе, еще ближе! Только тогда ударишь наверняка!"
А ведь Лавров отчетливо понимал, что тяжелая "кобра" даже после выхода из атаки не сразу изменит направление полета, будет еще какую-то долю секунды по инерции идти на "раму", может с ней столкнуться!
Но азарт не давал ему ставить рули на выход из атаки.
И вот Володя наконец нажал гашетку общего огня.
И увидел: по немецкой машине как бы волна прошла, "рама" вся вздрогнула и затряслась. "Эх, до чего же хороша на "кобре" пушка!" - еще успел воскликнуть про себя Лавров и дал рули на вывод. Заторопился: "Вот сейчас отвалю боевым разворотом вправо..." Но тут он почувствовал удар и потерял сознание.
НИКОЛАЙ ТАРАСЕНКО
Да, впервые он вернулся из боевого вылета одинбез своего ведущего, командира, друга...
Когда подобное случалось с летчиками других эскадрилий, Николай всегда придирчиво расспрашивал ведомых. Одни выглядели удрученно, честно признавались:
"Прозевал атаку "мессера", вот и не уберег". Бывали и такие, что сначала напускали на себя небрежность: "Ведущий сам зарвался, в мою сторону даже ни разу и не глянул... А тут меня "мессеры" боем связали..." Однако вскоре под упреками ребят сникали и эти слабаки. Николай уже чувствовал в их сбивчивых ответах и горечь, и виновность... И тогда прощал. Понимал: если не слеталась до полной слитности пара истребителей, то общая это их вина, а значит-и беда общая. Только про себя Николай думал: "Никогда такого у нас с Володькой не будет". И вот "оно" пришло.
Конечно, если в групповом воздушном бою разорвались ведомый с ведущим, на момент потеряли друг друга, - их часто и винить нельзя. Чего только там не бывает. А главное-оба на виду у всех летчиков группы.
Во время разбора командир полка да и все ребята совместно рассудят, определят, что н кто в бою мог упустить.
И никаких обид, никаких ложных обвинений после разбора уже не будет.
Но сегодня они с Володей дрались вдвоем, да еще за дымкой этой проклятой... Ни генерал Строев на своей станции наведения, ни Астапов и Седых не видели боя с чертовой "рамой".
