Владимир Карпов - Вечный бой
Поздно вечером, после выпускного торжества, когда гости уже разъехались, а духовой оркестр отправился отдыхать, усталые, счастливые выпускники-лейтенанты, обняв друг друга, прогуливались по ярко освещенным коридорам, обменивались адресами, обещали писать. Спать не хотелось. Это был последний вечер, который им предстояло провести вместе. Завтра они уедут в разные концы страны, и кто знает, где и когда доведется им свидеться. На учениях? В бою? В госпитальной палате? Или через много лет на каком-нибудь ответственном совещании, уже в сединах и с лампасами?
В уютной ленинской комнате за шахматами сидел строгий капитан Потресов - командир выпускной роты. Несмотря на позднее время, он не уходил домой и, видно, оттягивал момент расставания со своими питомцами.
Молодые офицеры накурились до горечи во рту, успели сказать друг другу все, что считали нужным перед расставанием, и постепенно, группа за группой, сошлись в ленинской комнате у доски, где играл капитан.
Выиграв партию, ротный грустным взором обвел молодых офицеров. Он знал характер каждого из них, понимал настроение по взгляду, по жесту, по тону. Он прожил с ними всего три года, а изучил так, будто каждого вынянчил с пеленок.
- Ну что ж, други мои, будем спать?
- Не хочется. Расскажите нам что-нибудь на прощание.
- За эти годы я успел вам поведать все, что знал...
Офицеры помолчали. Все чувствовали, что капитану тяжело с ними расставаться. Но вот он решительно вскинул глаза:
- Скажу вот что на прощание. Всем вам написаны хорошие аттестации. И вы заслужили их. Но вы еще, дорогие мои, не совсем окрепли. Примите эти характеристики как программу, как руководство к действию. Желаю вам закрепить в себе те прекрасные качества, которые сформировались здесь, в училище...
Капитан пошел к выходу. И молодые офицеры расступались перед ним. Одних он просто похлопывал по плечу, другим тихо говорил: "За вас я спокоен". Третьим грозил пальцем и, улыбаясь, журил: "Увлекаться танцами не советую. Танцевать хорошо, когда твердо стоишь на ногах". Шатрову задумчиво сказал: "Мне бы очень хотелось, чтобы вы попали к опытному командиру роты. Вы можете быть хорошим офицером, вырабатывайте в себе самостоятельность".
После окончания училища полагался отпуск, и лейтенант Шатров поехал к матери, в Куйбышев.
Мать встретила сына счастливая и окрыленная. Рано постарев от забот, она впервые за долгие годы просияла. Алексей никогда не видел ее столь радостной. "И как только я мог даже помыслить о том, чтобы бросить училище? Сколько бы горя принесло это ей! Еще больше состарилась бы..." - думал Алексей, глядя на дорогое, родное лицо матери.
- Какой же ты нарядный! - воскликнула она, разглядывая сына.
- Это, мама, повседневная форма, а на парадной еще и золотые погоны.
Шатров достал из чемодана мундир и надел его. Мать покачала головой, на глазах ее неожиданно заблестели слезы - вот бы Ваня посмотрел на сына!
- Чего ты, мам? Не надо. Не плачь... Теперь я не допущу, чтобы ты плакала!
Слезы переполнили глаза и пролились блестящими полосками по щекам:
- Спасибо, сыночек. Может быть, и я под конец жизни вздохну свободнее.
Она вытерла слезы, вздохнула и умиротворенно проговорила:
- Ну слава богу, теперь ты вышел в люди.
При встрече с Алексеем знакомые восхищенно всплескивали руками, поздравляли, кое-кто из ребят завидовал.
Но не только солнце сияло в тот праздничный месяц над Алексеем. Была у него подруга - Надя. Они учились в одном классе. Он никогда не говорил ей о любви и не предлагал выйти за него замуж. Но то, что они станут мужем и женой, было несомненно и для них самих, и для всех знакомых и близких. Они дружили давно, дружба эта росла вместе с ними и постепенно сложилась в такие отношения, когда люди не могут жить друг без друга. В последние школьные годы они расставались, пожалуй, только на ночь, расходясь по домам спать. Все остальное время были вместе - на уроках, готовили домашние задания, ходили в кино, просто бродили по улицам.
Началась эта дружба с шестого класса. В их группе были колоритные личности - Славка Оганесян и Любка Ростовцева. Все мальчишки и девчонки с любопытством следили за перипетиями их дружбы-любви: тайные прогулки, вздохи, записки, ссоры.
Лешка Шатров им тоже завидовал, пытался подражать. Он написал записку Наде: "Давай дружить". Но Надя не оценила его рыцарский порыв, показала записку девчонкам, и они смеялись как сумасшедшие. Алексей в тот же день побил Надю на улице, еще раз доказав тем самым, что от любви до ненависти один шаг. Записок Алексей больше не писал, никаких признаков ухаживания с его стороны не проявлялось, но с того дня за веселой, озорной Надей никто в школе не бегал. Все знали: Надька - Лешкина.
А вот когда Алексей приехал из училища, для того чтобы жениться и увезти с собой Надю, она вдруг сказала:
- Ты что, обалдел? Я на четвертый курс перешла.
Шатров понимал: Надя права, институт нужно
окончить. Но ему хотелось увезти Надю немедленно. Хотелось, чтобы праздник, начавшийся выпуском из училища, продолжался долго-долго, может быть, всю жизнь. А без Нади это невозможно. Она непременно должна быть рядом. Худенькая, в двадцать лет совсем еще девчонистая, она была бойчее Шатрова, и он сам, видимо, именно поэтому в ее присутствии становился смелее и находчивее. В ней чувствовалась та самостоятельность, приобрести которую очень советовал Шатрову капитан Потресов.
- Недаром у тебя имя такое - Надежда, - обиженно сказал Алексей, значит, только жди и надейся?
- А если ты здесь за кого-нибудь другого выскочишь? Горе ты мое.
Надя обняла Алексея и, чмокнув в надутые губы, спросила:
Ну куда я денусь? Я Лешкина Надя. Ты что, забыл? Вся школа так говорила. К тому же я знаю, с тобой шутить опасно. Помнишь, как ты меня побил? Бессовестный.
Алексей рассмеялся.
- Ладно, буду ждать, - согласился он, - но имей в виду, если что случится...
- Ах ты, собственник несчастный! Я что, не равноправный человек? За кого хочу, за того и выйду. Хоть за Федю-дурачка. Мое дело!
- Во-во, за Федьку можешь, - согласился Алексей.
- Послушай, а ты совсем не изменился в этом училище, как был сумасшедший, так и остался!
...Отпуск промелькнул точно один счастливый день. Лейтенант Шатров уехал к новому месту жизни и службы, полный решимости сделать свой взвод лучшим в полку и привезти Надю в город, где будет ярко сиять его слава.
2
Вдоль железной дороги громадной каменной волной возвышался горный хребет. За южными склонами хребта - другое государство. На нашей земле весь этот огромный каменный вал служит берегом бескрайнему мертвому морю песков. И вчера, и сегодня за окнами вагона тянулись желтые барханы. Только узкая полоска такыров - выжженной добела земли - лежала между горами и пустыней. Эта полоска была гладкая, как пологий берег моря после откатившейся волны. Будто обороняясь от пустыни, на такырах, вдоль линии железной дороги, островками раскинулись небольшие пыльные городки, в которых стены домов, крыши и ограды - из глины.
