Евгений Фирсов - Т. Г. Масарик в России и борьба за независимость чехов и словаков
На фоне развития этих связей стержневыми для данного хронологического периода стали приезд в Россию Масарика в 1910 г. и борьба за издание здесь его труда «Россия и Европа». В связи с этим перед нами вставала задача продолжить тщательное обследование архивных фондов, чтобы развеять подобный негативно-мифологизирующий подход. Предстояло также выяснить, как же все-таки обстояло дело с изданием «России и Европы» в России и с переводом главного труда Масарика на русский язык. До сих пор этот вопрос оставался лишь на уровне догадок и предположений. Обычно констатировалось, что работа с переводом труда велась, но никаких веских доказательств в подкрепление этой версии в историографии так и не было выдвинуто[8].
Сделано ценное открытие: перевод труда осуществлялся с помощью В. Бонч-Бруевича. Был подготовлен план-проспект «России и Европы». То есть дело с изданием «России и Европы» продвигалось. Это первое свидетельство подобного рода!
Нашим выводом стало утверждение, что Т.Г. Масарик, несмотря на то что главный труд всей его жизни в тогдашней России так и не вышел, получил известность и стал популярной фигурой в российской ученой среде еще в то время. Однако поныне (особенно в чешской историографии) присутствует необоснованный тезис о том, что Т.Г. Масарик был совсем неизвестен в прежней России[9], и его имя как ученого так и не укоренилось в дореволюционном российском общественном сознании.
Стержневой в монографии стала также тема борьбы в чешской и словацкой диаспоре за программную линию Т.Г. Масарика – то есть за национальное самоопределение чехов и словаков и создание независимого государства.
Если во времена царизма путь Масарику в Россию (после выхода «России и Европы» в Германии) был заказан (это стало достоверно подтвержденным фактом), то после Февраля Масарик поспешил перенести место пребывания в эмиграции из Лондона в Санкт-Петербург.
В Отделе письменных источников Государственного Исторического музея (далее – ОПИ ГИМ), как это ни покажется странным, в фонде «Документы периода подготовки и проведения Октябрьской революции» под номером 454 мной были открыты важные источники по проблематике чешско-словацкого национального движения в России.
Данная тема в советских условиях долгое время оставалась под запретом, поскольку рукописные журналы чешских добровольцев хранились в «Деле Мамонтова». Многие полагали, что Мамонтов – это не кто иной, как белый генерал К.К. Мамонтов, что в те времена отпугивало людей. Никому и в голову не приходило, что речь в данном случае шла о полковнике русской армии, а затем чешско-словацких легионов Николае Петровиче Мамонтове. И, как правило, при его упоминании в именных указателях разных изданий практически до 2000-х гг. отсылка давалась на генерала с инициалами К.К. В хронологическом плане самый недавний просчет подобного рода относится к одной из статей петербургских авторов.
Важной частью источников стали обнаруженные автором в ОПИ ГИМ неизвестные ранее исследователям оригинальные материалы, составляющие личное наследие Ярослава Папоушека (1890–1945), видного чешского историка, участника движения чехов и словаков в России в годы Первой мировой войны. Он был призван на войну, когда был студентом Австрийского исторического института. Осенью 1914 г. сдался в плен на галицийском фронте и находился затем в сибирских лагерях для военнопленных в Таре и Тюмени Тобольской губернии. Летом 1916 г. Я. Папоушек вступил добровольцем в чехо-словацкий полк российской армии и сразу был переведен в так называемый корпус сотрудников при правлении Союза чешско-словацких обществ в России. В 1917–1918 гг. он был личным секретарем Т.Г. Масарика в России с постоянным пребыванием в Петрограде, а также секретарем филиала Чехо-словацкого национального совета в Москве вплоть до вооруженного конфликта чехо-словацких легионеров с большевиками. Летом 1918 г. Я. Папоушек был арестован и до декабря 1918 г. находился в Бутырской тюрьме. Его письма из Бутырок также сохранились[10]. Обнаруженные материалы были изъяты, видимо, в связи с арестом Папоушека и после его отъезда в самом конце 1918 г. в Прагу (как и материалы его спутницы, ставшей его женой, – русской славистки Н.Ф. Мельниковой-Кедровой-Ривнач) остались в России. В 1990-е гг. они стали доступны исследователям, и автору довелось оказать научную помощь в их идентификации, переводе и архивной обработке[11].
Изученные материалы, охватывающие период Первой мировой войны (включая личные дневниковые записи Папоушека), позволяют по-новому (как бы «изнутри») взглянуть на ключевые проблемы борьбы чехов и словаков в России за общее дело создания независимого чехо-словацкого государства. Это касается положения военнопленных, расстановки общественно-политических сил внутри колонии «русских» чехов и словаков, отношения к национальному движению этих народов как русской общественности, так и официальных кругов.
Материалы фонда проливают свет на многие аспекты развития национального движения чехов и словаков в России и их борьбы за программную линию Т.Г. Масарика на разрыв с австрийским прошлым, за создание независимого государства, за окончательное национальное самоопределение.
С приближением памятной даты начала мировой войны 1914 г. архивные материалы личного секретаря Т.Г. Масарика, военнопленного историка Я. Папоушека становятся все более значимыми. В отношении самой влиятельной зарубежной чешской и словацкой диаспоры на российских просторах и ее борьбы за программную линию Масарика заграничного движения Сопротивления на достижение государственной самостоятельности этот объемный и ранее недоступный источниковый блок по многим параметрам может конкурировать с пражскими фондами (а в чем-то и превосходит) по т. н. I-му движению Сопротивления Военно-исторического архива. Фонд Я. Папоушека существенно обогащает наши представления о чешско-словацких геополитических аспектах в годы вплоть до создания независимого государства 28 октября 1918 г. с Т.Г. Масариком во главе.
В предлагаемом исследовании именно борьбе за влияние Масарика в землячестве чехов и словаков в разгар войны в 1915–1917 гг., когда лично для Масарика, Россия была недоступной страной, уделено значительное место. Без перипетий политической жизни «русской» диаспоры будет непонятен решающий этап борьбы за достижение чехо-словацкой государственности в годы пребывания Масарика в России уже после Февраля, в 1917–1918 гг.
