Алексей Лосев - Алексей Федорович Лосев. Раписи бесед
При современном состоянии мысли нельзя без относительности понимать действительность.
30. 4. 1971. Знаешь, что мне пришло в голову, слушая твое изложение Дюбуа: вечность вся зажата в одну точку (показывает кулак). Там есть все времена, но она сжата в один момент.
В античности всё в целом объято вечной красотой. Это вот в современной Европе исчезло. Ведь новейший мир бескартинен: нет живописного целого, нету картины мира. Нынешняя наука вообще не признает никакого мира. Это для нее всё брехня, теперь у нее Ньютон. О красоте мира стало снова можно говорить только после Эйнштейна. У него разная кривизна пространства и времени, разные свойства в разных частях, я скажу, как бы физиогномика мира. Эйнштейн конечно строгий ученый, он на такие вещи не бросался. Но мы-то не
физики и не математики, мы смотрим эстетически. Здесь мир — пустота, ничто, а там это картина. Вот где настоящая эстетика. Она же и онтология. Онтологически античный мир это картина.
Правда, ты ничего не сказал о подлунном мире. В нем много нецелесообразного, хаотического. Хаос тоже входит в картину мира. Все эти относительные вещи, эти категории неабсолютного бытия — действительные силы, живые. Они красивые, действующие, никогда не мертвые; никакая вечность, никакая устойчивость им не мешает. А современным на всё это наплевать. Наплевизм на то, на сё… Нет ничего устойчивого. Возрождение — всеобщее наплевательство. Кто там если был философ, то скептик.
Словом, момент относительности и абсолютности у нас должен быть. У Аристотеля большая система. У него есть и эстетика, и относительность. Не современные мещанские понятия. Относительность фонтаном бьет в этой эстетике — всё абсолютное бьет этим фонтаном. Это нужно учесть. А иначе пропадет книга, ибо все построено на этом понимании. Смотрит на мир он живыми глазами. Можем сказать, что его эстетика это эстетика абсолютно-относительного. Ты прости меня за самомнение, но это первая живая книга об античной мысли, до сего времени не было. Мнение Ленина мы запнули. Последние параграфы это уже правильное мнение.
Теперь печатать ее или не печатать будет решать большое начальство, которое ни в Аристотеле, ни в античности ничего не понимает, но власть у них огромная. Я же мелкий служащий, чиновник. Хотя я вдруг могу…
Можно доказывать, но можно и украшать. Дама с украшениями не нуждается в том, чтобы что-то доказывать.
Caelum empyreum.
Был такой Варбург[45], любитель-искусствовед. Его библиотека стала институтом. Они много там наиздавали. У них разные авторы интересные. Была важная книга Панофски о перспективе. Но сейчас что-то не знаю их новых книг. Либо капитал исчерпан… но капитал не может быть исчерпан, он же дает проценты.
2. 5. 1971. В эпоху после классики, в эллинизме начинается большое развитие личности. Скажут, при чем тут эллинизм? А при том, что раз уже наивное рабовладельчество кончилось, завоевательная политика развернулась от Испании до Индии, несколько сот тысяч рабов обслуживали полноправных греков — потому и сложилась почва для глубочайшего личностного развития. Раз открыли кран для личности, она пошла во всех направлениях. Петроний в «Сатириконе» показывает бездны разврата. Сложность личности, вот то новое, что пришло. Появилась масса новых форм литературных. Началась аллегорическая трактовка мифа. Классика ничего такого не знала; всё это принесло крупное рабовладение. Вот почему и в Новое время, когда стали работать машины, развернулась лирика. Клапан был открыт. Как там крупным рабовладением открыли клапан, так и здесь машинами. Эта новая лирика очень связана с машинами.
Перемена громадная надвигалась и уже чувствовалась в позднюю классику. Они же уже дрожат все как невропаты, и Платон, и Аристотель.
Ну, с этим мы справились. Заканчивается бег на месте, который мы с тобой вели с июля. Тут мне нужно писать том сочинений Платона, несколько предисловий. Если свободен, если ничто не каплет, мне посвяти несколько времени.
А. Ф. очень рад, что книга додумана. Похож на Ивана Ивановича Тесленко — казацкий тип.
16. 5. 1971. Table talk. Аза Алибековна: А вы помните этого академика Виппера, который говорил, что киники были первые греческие интеллигенты? — Да, встречался с ним несколько раз. Только это не его мысль, а Бориса Степановича Чернышева[46]: софисты первая интеллигенция.
А. Ф. иронизирует: да, видите ли, религия всегда была лазейкой для человека, когда ничего другого уже не оставалось. В позднем Риме восстания рабов — это, конечно, что-то прогрессивное. А вот если в Спарте восставшие рабы сажали своего царя, то как к этому относиться?
О киниках. Слепое, телячье, свиное восприятие. Только то, что под носом, видят. Это не тонкости, а элементарный диамат. Хулиганили. В бочке сидели и хулиганили. Не видели элементарных вещей. Если штаны черные, то есть наверное и чернота? Нет, не верили. Киник Антисфен хотел уколоть Платона: Платон, лошадь-то я вижу, а лошадности никак не вижу. Тот ему ответил: Это потому, что у тебя есть глаза только чтобы видеть лошадь, а глаз, чтобы увидеть лошадность, у тебя нет.
О докторской диссертации Исая Михайловича Нахова: «Это грубо, Аза… Это же двадцатые годы».
17. 5. 1971. Зачем ты нарываешься на скандал… Вот, скажут, баре… (Оле, которая просила рабочих на улице не шуметь).
Время — это вечность.
Ноги качаются, голова какая-то не своя — спешка морально угнетает! В моей рукописи две тысячи страниц, нужны доделки, там вставь, туда припиши — морально невыносимо, когда торопят. Я привык делать все вовремя. Лосев делает всё вовремя. А сейчас вот в первый раз в жизни так запоздал. Вредно, и голова болит.
Сегодня будет первый заплыв (новая тема). Ты сделай… Я тоже могу всё это сделать, я могу отдельные буквы разбирать, но это же в тысячу раз длиннее, и тут же начинает болеть голова.
Склонность к мистицизму? Из-за близорукости? Это оригинально.
Жизнь очень разнообразна — то есть работа, то нет работы, то навалит… Эта стихия жизни от нас не зависит, мы как-то должны из этого выкручиваться.
Я свободный в психологическом смысле.
Я бы просто определил господ и рабов: те имущие, а эти неимущие.
Король и благородные дарят тебе кусок земли. Ты на нем работаешь, и тебе дают эту землю.
О важных членах редколлегии: Утченко ведь заведует отделом древней истории в академическом институте. Да и Дьяконов солидный член партии.
По зубам бьют… Зашибут…
2. 6. 1971. Михаил Александрович? Да не Дынник, Лифшиц. А Дынник такой прохвост и вульгарист… Михаил Александрович
